— «… снежная буря, разразившаяся в северо-восточном Вермонте вчера вечером, не утихает…»

Черт возьми! Стефани нахмурилась и со злостью выключила радиолу. Налив себе кофе из большого кофейника, она подошла к окну, выходившему во двор. За окном все было бело — ничего не разглядеть. Появление здесь аварийной службы, подумала она, так же маловероятно, как на Луне.

Значит, она застряла в этом доме, вдали от большой дороги, с каким-то…

— Ну, здравствуйте. Доброе утро!

Стефани резко обернулась, чуть не захлебнувшись кофе, и широко раскрытыми глазами уставилась на человека в дверях кухни.

Макаллистер.

Если это в самом деле Макаллистер…

Он стоял, упираясь руками в дверной проем и слегка наклонившись вперед. На нем были те же джинсы. И то же недовольное выражение лица.

Лицо с плаката «Разыскивается…». Но по крайней мере у него нет топора. Хотя нужен ли он ему, чтобы справиться с ней? — думала Стефани, разглядывая его мускулистый торс, сильные ноги…

Подняв глаза, она в смятении обнаружила, что он тоже пристально разглядывает ее ноги — ночная рубашка была довольно короткой. Стефани проснулась очень рано и решила, что у нее достаточно времени, чтобы выпить кофе до того, как принять душ и переодеться. Какая ошибка!

— Я не хочу причинять вам неудобства, — проговорила она, — но вчера вы дали понять, что разрешаете мне переночевать.

— Так вы настоящая. — Подобие улыбки мелькнуло на его лице.

— Настоящая?

— А я думал, что вы — миссис Клаус, заместитель Санты.

Брови Стефани поползли вверх. Он навалился плечом на косяк, белый цвет двери выгодно оттенял его загар.

— Ну, это ваше красное пальто, красно-белая шапочка… мешок с игрушками…

— Ах, это, — усмехнулась Стефани. — Моя дорожная сумка. Там просто одежда и туалетные принадлежности… А медвежонка мне пришлось запихнуть поверх всего в последнюю минуту.

Хозяин дома широко зевнул, демонстрируя отличные зубы, и почесал грудь.

— Сегодня утром я подумал, что у меня были галлюцинации, но это не так. А ваш олень… то есть машина… — поправился он, — она в сугробе, да?

— Я потеряла управление, спускаясь с холма. Машину занесло, и она застряла в сугробе на подъезде к вашему дому. Вы представить себе не можете, как я обрадовалась, когда увидела ваш дом. Все огни горят, значит, внутри — люди. Хотя, должна признать, я уже начинала паниковать, когда…

— Когда я так долго не открывал дверь. — Он лениво оттолкнулся от косяка. — Припоминаю, что предлагал вам чувствовать себя как дома, — его взгляд скользнул по дымящейся кружке в ее руке, — и вижу, вы поймали меня на слове.

Стефани кивнула на вторую кружку на столе.

— Я как раз собиралась и вам налить. И принести наверх.

— О! Если бы я только знал… — В его голосе послышались шутливые нотки.

Этот человек пытается флиртовать с ней? Господи, только этого не хватало! Она деловито спросила:

— Сахар, сливки?

— Спасибо, только сливки.

На полдороге к стулу Деймиан начал терять равновесие.

Стефани нахмурилась.

— Как вы себя чувствуете? Вы выглядите…

Он начал падать. Подскочив к нему, Стефани попыталась поддержать его. И испугалась, чувствуя, как он наваливается на ее хрупкие плечи всем своим весом. Однако фокус вроде бы удался.

Макаллистер обхватил ее рукой за плечи. Рука была такая тяжелая, что Стефани могла сломаться под ее тяжестью. Но не сломалась.

— Надо было оставаться в кровати, — пробормотал больной.

— Мы вас туда и вернем. — Стефани слегка запыхалась. — Ну-ка, поворачивайтесь потихоньку.

Но маневр оказался слишком сложным: она поворачивала его влево, а он начал разворачиваться вправо. И снова потерял равновесие. Стефани уже не могла остановить его падение. Он увлек ее за собой, и они бы непременно упали, если бы Деймиан не уперся спиной в стену. Его рука держала Стефани как в ловушке.

Она слышала неровный стук его сердца и ощущала под рукой, оказавшейся у него на груди, как вспотела его кожа. Стефани почувствовала на себе его взгляд, и ей стало очень неудобно. Подняв глаза, она увидела, что он откинул голову назад и смотрит на нее сквозь ресницы. Потрясающие ресницы! Густые, очень черные и слегка загнутые…

— Черт, — произнес он, — а вы ведь хорошенькая.

Его глаза закрывались. Стефани поняла, что этот человек теряет сознание.

— А вы — нет, — парировала она, поддерживая его руку на своем плече.

Он хрипло усмехнулся.

— Вот она, правда…

— Давайте я отведу вас к дивану в той комнате…

— Наверх в кровать…

— Да вам туда никогда не добраться. Ради Бога, делайте, что вам говорят.

— Слушаюсь, мэм.

Кое-как они преодолели гостиную и добрались до длинного дивана, на котором Стефани провела ночь. Девушка буквально выдернула из-под него одеяло — он рухнул на диван…

— Прикройте меня, — еле слышно проговорил он, — я замерзаю…

Стефани с радостью набросила на него одеяло. Ей еще не приходилось видеть такого красивого мужского тела, она понимала, что это неприлично, но все же на какой-то миг засмотрелась… прежде, чем накрыть его. Тип пещерного человека, одернула она себя, длинные волосы, небритое лицо, грубые черты, сплошные мускулы. Ей такие никогда не нравились. Но он, кажется, довольно безобиден.

— Ваш кофе — вы хотите, чтобы я его… Но Деймиан уже полностью отключился. Стефани устала от перетаскивания тяжестей — от кухни до дивана в гостиной путь неблизкий. Она упала в ближайшее кресло и задумалась, глядя на мужчину под одеялом.

Почему он был здесь в одиночестве? И особенно — в это время года, когда семьи собираются вместе, влекомые любовью, общими воспоминаниями и традициями.

Она сама с нетерпением ждала момента, когда доберется до дому.

Но этот человек не верит в Рождество. Нахмурившись, она вспомнила, как он сказал накануне: «Уходите. Я не праздную Рождество».

Обхватив себя руками, Стефани подалась к дивану. Почему, хотелось спросить ей человека, лежавшего перед ней, почему же вы не празднуете Рождество?

Даже во сне он выглядел недовольным. Ее взгляд притягивали его приоткрытые губы, по ним можно было сказать о твердости характера, хотя их чувственность в то же время говорила о другом.

Стефани вздохнула.

Больной заворочался и произнес что-то вроде «Эшли…», а потом снова погрузился в сон. Спал он