говорит громко и громко же смеется. Кто-то из придворных отвечал ей, что Караваку помогал русский живописец. Принцесса приказала призвать его после окончания спектакля и хотела собственноручно пожаловать его деньгами в качестве награды. Я догадалась, разумеется, о ком идет речь. Тотчас, не дождавшись окончания оперы, вышла я из зала и остановилась у дверей. Музыка и пение доносились очень отчетливо. Я подумала, что смогу уйти тотчас после окончания спектакля и не увижу, как приведут живописца. Вернувшись в зал, я встретила озабоченный и наивный взгляд принцессы-наследницы. Я посмотрела на нее и улыбнулась, чтобы рассеять ее тревогу о моей особе. Она также улыбнулась и милостиво кивнула. Это не осталось незамеченным. Я также заметила, что на меня с известным любопытством поглядывают сестры Менгден, дочери лифляндского барона. Их четверо, все вместе они составляют очаровательную группу. Доротея, о которой я уже писала, супруга господина Миниха-младшего; Аурора замужем за бароном Лестоком[43]; Юлия и красавица Якобина еще не замужем… Я подумала, что мне возможно даже позавидовать вследствие явного благоволения ко мне принцессы-наследницы. Но вдруг мне сделалось так грустно! Ведь жизнь моя кончена и я это знаю.
Мне удалось покинуть зал, прежде чем послали за живописцем. В дворцовой карете я отправилась домой, то есть к Сигезбекам. Во дворце я стараюсь держаться подальше от покоев государыни. Почему? Легко догадаться! Я не хочу столкнуться случайно с известной рассказчицей сказок и чесальщицей пяток. Было бы неприятно видеть ее…
Вечером я была приглашена к моей августейшей соученице – любоваться иллюминацией и фейерверком. Дома городской знати были красиво иллюминованы, на всех улицах зажжены огни в окнах. Превосходно и чрезвычайно дорого иллюминованы крепостные верки и валы Адмиралтейства. Они были уставлены многими тысячами ламп и фонарей различных цветов – таким образом, что представляли различные имена и символы. На крепостных верках из желтых, красных, зеленых и синих светильников было составлено полными большими буквами: «Анна Ивановна императрикс», и также все вокруг было украшено художественной иллюминацией, изображавшей лиственный орнамент и эмблемы.
В ночное небо взвивались огненные рассыпные снопы. Возникали символические картины-композиции. Расцветали огненные цветы и деревья. Подобие Аполлона летело на колеснице, запряженной, однако, не четверкой, но тройкой резвых коней, над земным шаром, на большей части которого отчетливо вспыхивало слово «Russia».
Не менее великолепно были украшены валы Адмиралтейства. Поскольку же и крепость и Адмиралтейство расположены на берегу Невы, а иллюминация продолжалась всю ночь напролет, то описать невозможно, как празднично она выглядела.
Поздно ночью, часов в одиннадцать, на Неве был зажжен фейерверк, продолжавшийся около часа. Но сколь он был краток, столь же и великолепен. Не могу дать более подробного общего изображения всего этого. Говорили, что все, по сию пору изобретенное в пиротехнике, – все здесь было явлено на деле несравненнейшим и самым дорогим образом. Императрица обожает фейерверки и иллюминацию. Занимается этим ученый мастер Якоб Штелин.[44]
Ее высочество принцесса-наследница оказала мне честь, пригласив меня встать рядом с ней у окна для того, чтобы любоваться фейерверком. К нам подошла и принцесса Елизавета, которой принцесса Анна несомненно побаивается. Принцесса Елизавета старше Анны девятью годами. Производит впечатление пышной и привлекательной дамы. Выглядит веселой и уверенной в себе. В сущности, она приходится принцессе Анне двоюродной теткой. Родство скорее номинальное, нежели действительное. Говорят, что Елизавета и ее сестра, умершая в Голштинском герцогстве, рождены до вступления их матери, эстляндской девицы, в законный брак с государем Петром Великим. Принцесса Анна Петровна была супругой герцога Голштинского, она – мать единственного внука Великого Петра; мальчик живет в Голштинии и уже лишился не только матери, но и отца. Императрица никогда не видела его, но упоминает о нем с неприязнью. После вступления государя Петра в законный брак с эстляндской девицей, получившей имя Екатерины Алексеевны, принцессы Елизавета и Анна были объявлены законными его дочерьми и возможными наследницами. Впрочем, престолонаследие в России не имеет строго определенных правил… То, что мать принцесс была в свое время всего лишь простолюдинкой и любовницей государя, также никого не смущает. Здесь подобное сожительство не считается таким смертным грехом, как в других странах, если только люди заботятся о своем потомстве. Супружеская из мена считается очень тяжким преступлением, но если об этом знает только поп (священник), наказанием является обязанность ежедневно и на протяжении долгого времени помногу раз падать ниц перед каким-нибудь святым. Но если муж может доказать, что его жена согрешила с другим мужчиной, брак расторгается и изменницу наказывают.
За блуд наказывают не строго. Священник велит много раз в день молить Господа о прощении и при этом стоять на коленях и кланяться. Закон также повелевает, только если предстоит родиться ребенку, что мужчина должен купить своей любовнице молочную корову… Все это я узнала из разговора тетушки с госпожой Сигезбек, когда они говорили о принцессе Елизавете. За все время пребывания госпожи Сигезбек в России она лишь один раз слышала об убийстве ребенка… Младший Миних называет Елизавету в своем роде «покладистой притворщицей», то есть «сИ881пш1е e mais faci1e». Она со всеми, как говорят, хитрит, юлит, легко поддается различным влияниям и в то же время чрезвычайно недоверчива…
Итак, мы стоим у окна. Внезапно принцесса Елизавета с громким визгливым криком отскакивает в сторону. Окно озаряется необычайно яркой вспышкой. Слышится звон разбитого стекла. Я кидаюсь в сторону. Принцесса-наследница уже успела отскочить. Она замирает в испуге. Я бросаюсь к ней. Елизавета громко зовет на помощь. Сбегается едва ли не толпа. Оказывается, стекло разбито ракетой. Это удивительно, непостижимо и противоречит всему устройству фейерверка, да и погода совершенно тихая… К счастью, Ее высочество нимало не пострадала. Осколки попали в ее высокую прическу и застряли там. Мы – принцесса, тетушка и я – поспешно удаляемся в гардеробную, где тетушка собственноручно распускает прическу своей воспитанницы, я помогаю. В два гребня мы тщательнейшим образом вычесываем и выбираем пальцами осколки.
После фейерверка при дворе начались бал и маскарад, продолжавшиеся до раннего утра. Ночь напролет сияла иллюминация. Улицы были заполнены экипажами и гуляющими. Но мы уже ничего этого не видели. Утомленная принцесса уснула. Я оставалась при ней долго. И, устроившись за туалетным столиком, неподалеку от постели Ее высочества, читала при одной лишь свече занимательный роман герцога Брауншвейг-Вольфенбюттельского. Принцесса спокойно спала. Я затем перешла к тетушке и ночевала у нее.
По случаю счастливого неранения принцессы-наследницы осколками разбитого оконного стекла Ее величество приказала на следующий день отслужить торжественное молебствие в придворной церкви. Госпоже Адеркас и мне невозможно было не присутствовать. Придворная церковь невелика, но хорошо украшена живописью и лепниной. Плафон представляет крещение Христа, а по обеим сторонам от него – библейские сюжеты и четыре портрета отцов греческой церкви. Над средней дверью к хорам изображена Тайная вечеря, а по сторонам опять же – вознесение Христа и Благовещение. На четырех маленьких картинах изображены апостолы, объединенные по трое, с их мученическими символами. Кафедра соответствует размерам церкви и хорошо сделана. Она расположена напротив трона Ее величества, представляющего собой помещение, построенное рядом с церковью; в нем большие окна и застекленные двери, благодаря чему оттуда хорошо видно и слышно богослужение. Певчие – взрослые и мальчики – все обладают красивыми голосами, одеты не в монашеское облачение, но в красивые польские одежды.
После занятия с господином Генингером принцесса изволила беседовать со мной. Она была в хорошем расположении духа и смеялась искренне над недавним происшествием с разбитым окном. Смеясь, она приблизилась к окну в комнате, где мы находились, и принялась водить пальчиком по стеклу. Затем, вдруг обернувшись ко мне, посмотрела на меня пристально и склонив голову чуть набок; затем потупилась и тихо спросила, была ли я когда-нибудь влюблена, как в романе или же в опере. Я с полным самообладанием отвечала отрицательно, чем, кажется, разочаровала Ее высочество. Но я не намеревалась никому открывать тайну погубленной своей жизни. Я твердо знала, что – никому, никогда!.. Принцесса, поколебавшись, робко сказала, что в одиннадцать лет у нее уже был жених. Она за молчала, и я, понимая, что ей хочется говорить, поощрила ее, попросила рассказать эту историю в подробностях. Принцесса, однако, рассказала все же кратко и по-прежнему робко.
Женихом ее явился в ее отрочестве принц Мануэль, брат португальского короля
