- Вестимо, что ей даешь потачку... разве не видишь, она с умыслом воет? Думает: услышит...

- Э! Толковать еще тут! - бормотал сквозь зубы Григорий, хватая Акулину за волосы и повергая ее одним движением руки на пол.

- Вот так-то! - сказала Дарья. - Да здесь не замай ее, Гриша; стащи лучше в сени... неравно еще горшки побьешь...

Бешенство, казалось, обуяло Григория; тут все разом завозилось в голове его: и неволя, с которою он женился, и посторонние неприятности, и хмель, происшествие утра, - кровь путала его; сначала долго возил он бедную женщину взад и вперед по избе, сам не замечая, что беспрерывно стукался по углам и прилавкам, и, наконец, потащил ее вон...

- Эй, черти! - послышалось тогда в сеничках. - Чего расходились? Эй! Григорий, Гришка, а Гришка! - произнес тем же голосом седой как лунь мужик, входя в избу. - Э-э-э!.. Эхва! Как рано пошло размирье-то! Вчера свадьбу играли, а сегодня, глядишь, и побои... эхва!.. Что?.. Аль балует?.. Пестуй, пестуй ее, пусть-де знает мужа; оно добро...

- Чего, леший, надо?.. Проваливай, проваливай... черт, дьявол, собака!..

Это обстоятельство, казалось, еще больше остервенило Григория, и бог знает, что могло бы случиться с Акулиною, если б в ту самую минуту не раздалось в дверях звонкого хохота и вслед за тем не явился бы на пороге Никанор Никанорович, барский ловчий.

Василиса и Дарья мгновенно исчезли за печуркою; Григорий тотчас же выпрямился, стряхнулся и подошел к нему.

- Добро здравствовать, Никанор Никанорыч, - произнес он, - зачем пожаловали?

- Ох!.. Дай, брат, Христа ради, душеньку отвести... О!.. О!.. Ай да молодые!.. Чем бы целоваться, а они лупят друг друга. Эх вы, простой народец!.. Хе, хе, хе...

- Балуется больно, Никанор Никанорыч.

- И куды, кормилец ты наш, ломлива! И не ведает господь, что за баба такая... - сказала Василиса, показывая голову из своей прятки.

- Ну, ну... ну, а я вот что: барин вас зачем-то спрашивает... Эй, тетка!.. Вынь-ка крыночку молочка - смерть хочется... Не могу сказать зачем, а только приказал кликнуть вместе с женою... Что ж ты, тетка, коли молока нет, так простокваши давай - не скупись... ну!

Григорий бросился сломя голову вон из избы; тетка не замедлила последовать его примеру.

Пока почетный гражданин барской дворни хлебал простоквашу, в каморе и в сенях происходила страшная суматоха.

- Зачем это барин-то кличет?

- Что такое прилучилось?..

- Эх, нелегкая его дергает!..

- А вот что: хочет, видно, на молодых поглядеть...

- Что, что?.. Ну, ты... рожу-то всплесни водой...

- Рубаху-то новую вынь. Долго, что ли, чертова дочь, возиться станешь?.. У! Как пойду...

- Гриша, я чай, полотенце надо для поклона?..

- Давай, тетка Дарья... хошь свое давай... Ишь, леший! Ничего не принес!..

- Вот ты покажи у меня только вид какой, только поморщься... я с те живой тогда сдеру шкуру...

- Все, что ли?

- Кажись, все...

- Ну, ступай!

Григорий и Акулина вышли из ворот и вскоре очутились в барской передней.

- Поздравляю вас! - сказал Иван Гаврилович, подходя к молодым вместе с женою. - Поздравляю! Смотрите же, живите ладно, согласно, не ссорьтесь.

- Mon Dieu, qu'elle a l'air malheureuse!..[16] - сказала барыня.

- Comment! Vous ne saviez pas que chez eux la jeune mariee doit pleurer pendant une semaine? mais c'est de riqueur...[17]

- Вот, возьмите, - продолжал он, подавая Григорию беленькую бумажку, - это вам жалует барыня... Мирно у меня жить, дружно... Ты во всем слушайся мужа своего... работай... Ну - бог с вами, ступайте.

Дорогою молодые повстречались с Никанором Никаноровичем.

- Зачем барин-то звал?

- Да вот пожаловал, вишь, денег...

- Покажи... Ах ты, черт этакий!.. Вашему, знать, брату мужику только и счастие... Нам небось никогда не перепадает... Э! Поди тут разбери: иной и службой не выслужит, а то другой шуткой вышутит... А что, брат Григорий, ведь угостить надо, ей-богу, надо... Погоди, мы придем спрыснуть.

- Приходите.

- Сегодня и придем... а?..

- Ну, хоть сегодня... а что?

- Да завтра, чем свет, мы уезжаем в Питер с барином; так тут не до того... Смотри же, жди нас...

- Добро...

Утро и полдень протекли тихо и смирно в избе Григория, и если б не визит Никанора Никаноровича и еще двух лакеев, которые подняли ввечеру изрядную суматоху, можно было бы сказать, что водворившаяся так внезапно тишина не прерывалась ни разу и в остальную часть дня.

Но семейство Силантия не могло прожить долее одного дня в ладу и согласии; знать уж под такою непокойною звездою родились почтенные члены, его составлявшие. С следующею же зарею пошли опять свалки да перепалки. Нечего и говорить, что Акулина была главным их предлогом. Трогательные убеждения Ивана Гавриловича при последнем свидании его с Григорием, казалось, произвели на последнего то же действие, что к стене горох, - ни более ни менее.

Но прежде, нежели приступлю к дальнейшему описанию житья-бытья горемычной моей героини, не мешает короче ознакомить читателя с новой ее роднею. Это будет недолго; она состоит всего-навсего из четырех главных лиц: Дарьи, Василисы, старухи, жены Силантия, и Григория. Первые две уже некоторым образом известны читателю из первой главы; прибавить нечего, разве то, что они считались еще с самых незапамятных времен ехиднейшими девками околотка.

Мать Григория была не менее их несносна, в другом только отношении. Брюзгливая, хворая, она никому не давала покоя своими жалобами, слезами и беспрестанным хныканьем; старуха вечно представляла из себя какую-то несчастную, обиженную и не переставала плакаться на судьбу свою, хотя не имела к тому никакого повода. Она постоянно проводила время лежа на печке; изменяла своему положению, залезая иногда в самую печку, когда уж невмочь подступало к пояснице. В этом да в оханье состояла вся деятельность ее жизни. 'Хоть бы прибрал ее господь... ну ее... всем тягость только; провались она совсем...' - говаривали частенько тетки; но господь, видно, их не слушал: старуха жила, наполняя по- прежнему дом жалобами и канюченьем.

Силантия незачем присчитывать к семье; подобно большей части крестьян Ивана Гавриловича, он работал по оброку и являлся домой из Озерок, деревни в тридцати верстах от Кузьминского, не иначе как только в большие праздники или же в дни торжественные, как то: свадьбы, мирские сходки, крестины и тому подобное. Остается, значит, сказать несколько слов о его сыне.