Он чувствовал, как его стойкость слабеет. Держать ее в объятиях, ощущать тепло ее тела и воздерживаться от обладания ею. Он все-таки простой смертный, а не святой… хотя… хотя еще немного воздержания – и он, чего доброго, станет таковым. Хватит, решил он и отстранился от нее.

– Я освобождаю тебя от нашего договора, – тихо произнес он. – Я выплачу тебе все полностью, как мы договорились, gataki. Можешь вернуться в Штаты, как только пройдет нога.

– Александр…

– Не бери в голову. Все нормально. – Он поднялся с кровати и пошел к двери, мужчина, обреченный на святость и уже проклинающий себя за это.

– Пожалуйста, не уходи.

Она произнесла это еле слышно, но его словно громом поразило. Он повернулся и посмотрел на нее. Она улыбалась такой интимной улыбкой, в глазах ее светилось такой обещание, что он чуть не рухнул на колени. Она медленно, так медленно, что, казалось, время остановилось, раскрывала полы халата. Его глазам открылась изумительные округлости ее грудей и совершенной формы живот.

– Иди ко мне, – прошептала Ник и протянула к нему руки.

Александр повернул замок и двинулся, чтобы взять женщину, которая воистину была его от начала времен.

Он был прекрасен.

Ник никогда не думала, что к мужчине приложимо это слово, но, когда Александр снял рубашку, она поняла, что другого слова не найти.

У него были широкие плечи, руки с сильно развитыми бицепсами. На груди чернели колечки волос, которые тоненькой дорожкой убегали к пупку. В одежде он выглядел нормальным цивилизованным человеком, но она всегда чувствовала в нем дикую примитивную силу.

Сейчас, когда он шел к ней раздетый до пояса, с расстегнутой верхней пуговкой на джинсах, не отрывая своих черных глаз от нее, она знала, что это и есть настоящий Александр Татакис. Это человек, который привык брать то, что хочет, а хочет он ее.

И это оказалось лучшее, что ей приходилось испытывать. Все ее тело с готовностью ждало его. Соски затвердели от желания, груди почти болели.

– Александр, – прошептала она, когда он приблизился.

– Да, радость моя, – тихо откликнулся он. – Я знаю. Мы долго этого ждали.

Она задрожала, когда он снимал с ее плеч халат, застонала, когда он приник губами к ее шее. Чувствует ли он губами, как бьется у нее пульс? Он что-то шептал ей по-гречески. Она не понимала ни слова. Только зачем? Его руки были красноречивей всяких слов.

Он взял в ладони ее лицо и приник к ней губами. Она почувствовала темную страсть, которую он так долго сдерживал. Он был с ней нежен, но не того она ждала. Не от него, во всяком случае. Ник хотела его всего, хотела все, что он мог дать ей, и она обвила его руками за шею и с готовностью приоткрыла губы. Он застонал, схватил ее за запястья и прижал ее ладони к груди. Она почувствовала его выпуклые грудные мышцы.

– Я не хочу делать тебе больно, gataki. Твоя нога…

Вместо ответа она высвободила руку и провела ею по джинсам.

– Вот что я хочу, – прошептала она. – Хочу тебя всего в себе.

Выдержка начала оставлять его, он был близок к тому, чтобы потерять всякий контроль над собой, чего с ним не бывало с юности. Он быстро сбросил джинсы. Ник краем глаза увидела всю его мужскую мощь и тут же оказалась вновь в его объятиях. Он впился в ее грудь, сосал ее, покусывал, касался языком, пока наконец она не закричала.

Александр крепче сжал ее, выгнувшуюся дугой; крики ее стали отчаянными, и, хотя его самого уже била мелкая дрожь, он не давал еще себе воли. Еще не время. Он хотел большего, хотел убедиться, что она забылась полностью и никто, кроме него, ей не нужен. Только он. Его рука пробежала по ее телу и коснулась шелковой полоски между ног.

– Давай, – стонала она, – я не могу больше…

Но она могла. Он заводил ее все больше и больше, вдавив палец в нежную развилку, нащупывая источник наслаждения. Он сорвал с нее шелковый лоскут, и трогал и гладил, затем наклонился, стал касаться языком, и ее крики стали частью его самого.

Ее оргазм словно передался ему, он сам весь взмок и дрожал каждой мышцей. Но он все сдерживался, наслаждаясь ее экстазом, и, когда вошел в нее, уже не останавливался. Рыдая, она выкрикнула его имя, и на этот раз Александр присоединился к ней в бесконечном световом взрыве…

Ник не шевелилась. Ей не хотелось даже пальцем двинуть.

Она в жизни не испытывала ничего подобного. Всю эту страсть. Этот пыл. Александр лежал, тяжело навалившись на нее, его губы прижимались к ее шее, руки обнимали ее, она всем телом ощущала тяжесть его тела…

Кровь еще звенела наслаждением. Она вздохнула, провела рукой по его спине, поражаясь скульптурной лепке его мускулатуры, влажной гладкой коже. Он приподнял голову, поцеловал ее в висок и попытался передвинуться. Она крепче обхватила его руками.

– Не уходи.

– Я тяжелый.

– Мне нравится чувствовать на себе твою тяжесть. – Она поцеловала его в шею. – Останься. Пожалуйста.