ручищу её изящную ладошку.

– Ничего, совсем ничего, – ответила она, вытирая щёки и стараясь успокоиться. – На самом деле я рада вашим новостям.

– Моим новостям?

Тибби уставилась на него огромными влажными карими глазами.

– Ведь вы собираетесь жениться? Вы же за этим сюда приехали? Пригласить меня на свадьбу.

– Верно, – торжественно произнёс он. – Итак, вы пойдёте?

Лицо её подрагивало, но она взяла себя в руки и твёрдо ответила:

– Почту за честь. К–кто невеста?

– Ну, на самом деле я пока не попросил её руки.

– Итен, – нахмурилась Тибби, – чего вы медлите? Ведь, если загвоздка в такой чепухе, как более низкое происхождение…

Итен сел рядом с ней на скамью.

– Дело в том, мисс Тибби, я же ирландец по рождению – «обитатель болот»[22] – и прожил суровую жизнь, а она такая утончённая леди…

– Если вы ещё раз посмеете принизить себя в моём присутствии, Итен Делани, я… я… – затихла она, когда, делая ему выговор, подняла на него взгляд и поняла, как близко они сидят друг от друга.

Итен не дал ей времени встревожиться и прогнать его. Он поцеловал её. Рот Тибби был нежен, а сладкий женский вкус опьянял.

Он притянул её к себе и продолжал целовать. Тибби беспомощно взмахнула руками и опустила их ему на грудь – и через мгновение уже отвечала на поцелуй Итена, неуклюже и совсем неумело, отчего его сердце прямо–таки таяло.

– Да, моя дорогая, – бормотал он, – иди к Итену.

– Ох, Итен, – отпрянула она, – мы не должны. Вы же вот–вот женитесь.

– Да, но только, если вы возьмёте меня, – сказал он ей.

Его слова не сразу дошли до сознания Тибби.

– Вы говорите обо мне, – задохнулась она. – Вы хотите жениться на мне?

– Да. Это моя заветнейшая мечта и уже давно.

– Я?

– Если вы возьмёте меня, – улыбнулся он.

– Вы же знаете, мне тридцать шесть.

– А мне почти сорок, и восхитительные тридцать шесть лет – возраст моей мечты. – Он пригладил её волосы.

Тибби поморщилась.

– Ох, меня никогда в жизни не называли восхитительной.

– Значит, вы общались не с теми людьми, – просто сказал он. – Или, вероятно, они никогда не заглядывали в ваши великолепные карие глаза. Или не слышали, как вы читаете рассказы при свете свечи, или не видели, как вы вскидываете взгляд и, не задумываясь, улыбаетесь. – Он снова поцеловал её.

По щекам Тибби катились слёзы.

– Ох, Итен, вы прямо прирождённый оратор. – Она выпрямилась, пытаясь быть благоразумной. – Но что, если я слишком стара, чтобы иметь детей.

Итен опять её поцеловал.

– Будут у нас детишки или нет – на то воля Господа. А сейчас, избавьте меня от страданий и скажите «да» или «нет».

Она уставилась на него.

– Разумеется, «да»! – воскликнула Тибби. – Тысячу раз «да». Ох, Итен, я и не мечтала… – Она кинулась к нему в объятия и стала так неистово целовать, словно от этого зависела её жизнь. Изрядно потрёпанное сердце Итена буквально разрывалось от любви и радости.

К тому времени, как стихли поцелуи, оба они тяжело дышали, а Тибби сидела у него на коленях.

– Мне не терпится показать тебе коттедж, – сказал он ей. – Я хорошенько над ним поработал: он стал похож на твой, тот, что сгорел, и ждёт, чтобы ты превратила его в уютный дом.

Она кивнула:

– Я хорошая хозяйка.

Итен насмешливо посмотрел на неё.

– Я не о ведении хозяйства толкую, дорогая. Я говорю о месте, куда можно прийти домой и сесть у камина, а ты будешь читать мне или шить, а потом мы отправимся в спальню и будем любить друг друга так, что расплавятся все твои косточки.

Тибби вздохнула и крепче обняла его.

– Самым счастливым вечером в моей жизни был тот, что мы провели вместе в прошлом году, когда юные Ники и Джим легли спать, и ты учила меня, читала мне истории из своих книжек, а я сидел и глядел в твоё милое личико и мечтал о том, чтобы ты стала моей.

– Ох, Итен.

– Мне лишь не понравился момент, когда я отправился в свою постель, а ты в свою. Я люблю тебя, Тибби, люблю всем сердцем.

– Ох, Итен, я и не догадывалась, – произнесла она со слезами на глазах. – Почему ты не открылся?

– Тогда мне нечего было тебе предложить, – ответил ирландец. – Но теперь у меня есть домик и я полноправный партнёр Гарри – те зиндарийские лошади, которых я буду получать каждый год, многое изменили. Поэтому я могу просить твоей руки.

– Я бы вышла за тебя, даже не будь у тебя и пенни за душой. – И Тибби опять принялась целовать его.

Итен целовал её, пока они оба едва не одурели от поцелуев, и ласкал ей грудь через платье. Он нежно провёл своими большими огрубевшими ладонями по телу Тибби, и она затрепетала от наслаждения. Не отрываясь от её губ, Итен медленно скользнул рукой между её шелковистых мягких бёдер. Тибби приглушённо вскрикнула и задохнулась, потом слегка выгнулась, но не попыталась остановить его. Она дрожала и льнула к нему, лихорадочно отвечая на поцелуи.

Так, на жёсткой скамейке, посреди лабиринта, в декабре месяце Итен подарил мисс Тибби её первый в жизни оргазм.

После он держал её на своих коленях, её маленькое, изящное тельце калачиком прижималось к нему.

– Это что–то необыкновенное, – произнесла она наконец. – Я никогда не знала… даже подумать не могла.

– В следующий раз это должно произойти на супружеском ложе, – сказал он ей. – Иначе я потеряю голову и овладею тобой. А когда я буду брать тебя, Тибби, я хочу, чтобы это произошло в нашей постели, в нашем доме.

– О да, Итен, пожалуйста, – отозвалась она. – Я так люблю тебя. Я даже не мечтала…

Итен снова её поцеловал. 

Эванс привел Гарри в ту часть Лондона, где тот никогда не бывал, в какой–то отдалённый уголок рядом с доками. Узкие улицы кишели маленькими оборвышами, нищими, проститутками и были завалены отбросами. Старые, покосившиеся здания словно росли, как грибы, а не строились людьми: дома были мрачными, грязными и убогими.

Гарри всегда ненавидел города, и это неприглядное место служило лучшим свидетельством, почему он всё ещё держался подальше от них. Милостивый Боже, как люди могут так жить?

И как кто–то мог притащить сюда ребёнка?