— Не имею представления, — сказал он. — Может быть, это приходит, когда появляется необходимость.

— Хочу купить какую-нибудь книгу об этом, — сказала она.

— Купи мне тоже, — попросил он.

— Мне кажется, тебе она не нужна.

Она уже пошла провожать Джо до двери, когда услышала, что возвращаются Эл и Шэрон. Черт, Клаудия не хотела, чтобы они застали здесь Джо. Не хотела, чтобы они делали какие-то выводы в отношении него, когда она сообщит им о своей беременности. Но встреча произошла. И он включил все свое обаяние. Объявил, что у них замечательные дети. Рассказал, какое удовольствие он получил, играя с их сыном, и какая красавица у них дочь. Зачем он все это делал? Он же больше никогда их не увидит.

— Мы должны как-нибудь все вместе провести вечер, — сказала Шэрон, переводя взгляд с Джо на Клаудию. Ей было ясно, что это не просто знакомый ее подруги. — Когда детей не будет дома, — добавила она. — Я твоя должница, Клаудия. — Шэрон повернулась к Джо. — Представляете, она сама позвонила нам в четверг и предложила посидеть вечером с детьми. Мы даже не просили ее об этом. Вот какая она милая и добрая.

Клаудия выдавила из себя улыбку, и они наконец вышли из дома. Джо не проронил ни слова, пока они не дошли до машины.

— Так это ты сама вызвалась посидеть с детьми? Чтобы не ужинать со мной?

— Видишь ли…

— Не извиняйся, — сказал он, — за свою ложь и за то, что обидела меня. В конце концов, ты же думала, что я никогда об этом не узнаю.

— Это была ложь во спасение, не думаю, что она как-то задела твои чувства.

— Почему? Потому что у меня их нет? Не отвечай. Я понимаю. Ты достаточно времени проводишь со мной с девяти до пяти каждый день пять раз в неделю. Ты хотела избавиться от меня хотя бы на выходные. Но я не понял, не так ли? Я пришел, когда меня не ждали. Хорошо, извини. Извини, что я навязываюсь. Будешь смеяться, но я собирался навязаться пойти с тобой за покупками для ребенка.

— Да, буду смеяться. Тем более что ты собирался покататься на своей новой машине.

— Это я могу сделать в любое время. Но если ты не хочешь, чтобы я поехал с тобой…

— Дело не в этом.

— А в чем?

Она не хотела, чтобы он поехал с ней за покупками для ребенка. Она не хотела, чтобы он помогал ей сидеть с чужими детьми. Это рождало несбыточные надежды и веру в то, чему никогда не суждено сбыться. Он не представлял, что значит жениться без любви «ради ребенка». Еще в детстве она научилась замечать неловкие паузы в разговоре, молчание и необъяснимое отсутствие. Она всегда знала, что ее родители не любят друг друга. Ее ребенок не должен расти в такой обстановке, в доме, наполненном пустыми обещаниями, несбывшимися надеждами и разочарованиями. Она не хотела любить его, нуждаться в нем, потому что он никогда не ответит на ее любовь и уж точно никогда не будет нуждаться в ней. После того как она уйдет из фирмы и не будет видеть его каждый день, он забудет о ней.

Она сама никогда его не забудет, но по крайней мере ей не придется жить с ним и притворяться, что она испытывает к нему то же самое, что и он к ней — уважение, восхищение и привязанность. Она прятала свою любовь к нему долгих три года. Сколько еще ей придется это делать?

— Я лучше поеду за покупками одна, — наконец сказала Клаудия.

— Хорошо. Я могу это понять. По крайней мере это честно. А я только этого и хочу — честности.

— Нет, ты не этого хочешь. Ты хочешь доказать, что можешь быть отцом. Не надо. Я верю тебе. Может быть, ты будешь лучшим отцом, чем я матерью. Если судить по сегодняшнему вечеру. Но это не означает, что я собираюсь выйти за тебя замуж.

— Хорошо, — сказал он с горечью в голосе и открыл для нее дверцу машины.

Джо стоял на тротуаре и смотрел, как она отъехала. Черт возьми, какая же она упрямая! Он даже не представлял этого. За последние три года она никогда так себя не вела. Но сейчас у нее на кону самое ценное. Ее ребенок. Так же, как и у него. Их ребенок.

Он не изменил своего решения жениться на ней. Но сейчас необходимо временно отступить. Своей настойчивостью он рискует отвратить ее от себя. Это точно так же, как в бизнесе. Он всегда знал, когда отступить, чтобы дать другой стороне время остыть. Но в то же время он никогда не терял из виду поставленную цель. И всегда получал то, к чему стремился. А на этот раз у него решимости было больше, чем когда-либо. На кон поставлено слишком многое. Гораздо больше, чем деньги, — будущее. Будущее его самого и будущее его сына… или дочери.

Придя домой, он понял, что там недавно побывали уборщики. Кругом ни пылинки, ни одной разбросанной вещи. Когда появится ребенок, все будет по-другому. Понадобится место для игрушек, кроватки…

С ребенком ему тут жить нельзя. Даже если она откажется выйти за него замуж, он будет брать малыша к себе, а в этом доме такое не разрешается. Но просто брать к себе малыша на какое-то время он не согласен. Ребенок должен жить с ним всегда. Он хочет воспитывать его так, как самого его никогда не воспитывали.

Зазвонил телефон. Клаудия. Он почувствовал облегчение, смешанное с надеждой.

— Джо, я… если ты действительно хочешь поехать со мной за покупками, я не возражаю.

Хорошо. — Сейчас не время спрашивать ее, почему она передумала. Надо просто принимать ее решение как подарок. — Во сколько за тобой заехать?

— Как насчет двенадцати?

— Может быть, ты приедешь ко мне? Я закажу рогалики и кофе.

— Ты не… Хорошо.

— У тебя есть мой адрес? — спросил он.

Адрес у нее был, и на следующее утро, когда она подошла к двери, он встретил ее у порога.

— Ты выглядишь как-то… иначе, — сказал Джо, не в силах отвести взгляд от ее облегающего голубого свитера и обтягивающих бедра джинсов. Он всегда видел ее только в деловом костюме. И тогда, в Коста- Рике, он вспоминал о ней, одетой именно так. Консервативные темные тона и безукоризненный покрой.

Он сам удивился, что до вчерашнего вечера не замечал, какая у нее грудь. А сейчас не мог оторвать от нее глаз. Возможно, дело все в тех же деловых костюмах, которые выглядят как униформа? А может быть, беременность превратила ее в спелый персик? Безусловно, в памяти осталась та ночь в офисе, когда она сбросила с себя красное рождественское платье, но это был скорее сон, а не реальность.

— Я чувствую иначе, — улыбнулась в ответ Клаудия. — Сегодня я себя чувствую хорошо. — И действительно, на ее щеках играл румянец.

— Думаю, мне не надо спрашивать, почему ты передумала.

— Не надо, — ответила она.

После его возвращения из Коста-Рики в ней произошли изменения, связанные не только с грудью. Изменилось ее отношение к нему. Раньше последнее слово всегда оставалось за ним. Теперь нет. Она решает все вопросы и в отношении ребенка, и в отношении его планов.

Он разложил на столе еду и соки и с наслаждением смотрел, как она ест и пьет.

— Ты так смотришь на меня, — сказала она, намазывая мягким сыром второй рогалик. — Я знаю, что скоро буду весить двести фунтов, но я так хочу есть.

— Да хоть триста фунтов, мне все равно, — ответил он. — Я все еще хочу жениться на тебе. Сейчас.

Клаудия отложила рогалик и посмотрела на него.

— Извини, — сказал Джо. — Я забыл. Я не собирался больше об этом говорить. Во всяком случае, сегодня.

— Хорошее здесь место, сказала она после долгой паузы, оглядывая светлые стены и высокие потолки. — Но почему у тебя нет никаких картин?

— Есть. В гостиной висит копия Шагала.

— Я имею в виду какие-нибудь фотографии. Может, твоей семьи.

— Моих родителей? Ты хочешь посмотреть фотографии моих родителей?