– Возможно, ты и прав, – сказал Чандлер, задумавшись над словами Эндрю.

«Но разве это так плохо, если леди столь очаровательна?»

– Я правильно услышал в конце твоей фразы долгое непроизнесенное «но»?

Чандлер глубоко вздохнул, хотел что-то ответить, но передумал.

– Нет. Ты услышал только, что приглашают к следующему танцу. Ты же не хочешь опоздать?

– Тогда я пошел. – Эндрю ткнул пальцем в сторону Чандлера. – Я тебя предостерег.

И он ушел, оставив Чандлера разбираться в том, каковы его чувства относительно таинственной молодой леди.

За спиной Чандлера послышался смешок, он обернулся и увидел мисс Бардуэлл и мисс Доналдсон, стоявших перед ним. У обеих вид был многообещающий и легкомысленный, обе широко улыбались. Их платья были слишком открытыми для столь нежного возраста, но такова была мода.

Чандлер улыбнулся скорее себе, чем юным леди. Обычно он считал, что чем ниже вырез платья, тем лучше, но с недавних пор подобные уловки, используемые для привлечения к себе внимания, больше не интересовали его. Теперь его интересовала лишь незнакомка, которая была немного – совсем немного – постарше и довольно общительна.

– Добрый вечер, леди. – Он поклонился, потом взял обеих за руки и разделил один поцелуй между двумя ручками. Его не поймают в ловушку, заставив предпочесть одну девицу другой. Он давно уже понял, что сплетники, вращающиеся в обществе, видят все затылками.

– Как вам не стыдно, лорд Данрейвен, – сказала мисс Бардуэлл с кокетливой улыбкой на слишком тонких губах. Она явно заигрывала с ним. – Сегодня вы избегаете всех. Зачем же вы пришли на бал, если не собираетесь танцевать, по крайней мере с нами двумя?

Мисс Бардуэлл не отличалась робостью. Чандлер посмотрел на бледную голубоглазую красавицу и подумал, что она довольно соблазнительна и неглупа, однако в ней не было ничего, что казалось бы ему привлекательным настолько, чтобы поощрять ее заигрывания. Ему не хотелось даже нанести ей визит вежливости.

Он перевел взгляд с мисс Бардуэлл на мисс Доналдсон – более хорошенькую, но более спокойную и сдержанную – и сказал:

– Могу ли я сделать предположение, что юные леди взяли на себя труд проследить, чтобы я не подпирал стенку?

Мисс Бардуэлл хихикнула и обмахнулась веером.

– Вам нужно только попросить.

Чандлер смягчился и сказал:

– В таком случае, леди, мне бы хотелось потанцевать с каждой из вас, если у вас еще остались свободные танцы.

Ожидая, пока они достанут свои карточки, Чандлер отвернулся и оглядел зал, отыскивая взглядом ее. Но незнакомки нигде не было видно.

– Ничего у вас не получится.

Миллисент вздрогнула от неожиданности при звуках женского голоса, раздавшегося у нее за спиной. Кто-то снова застиг ее! Силы небесные, неужели не существует надежного места, где можно было бы кое- что записать?

Миллисент, стоявшая втемном углу буфетной, повернулась и увидела высокую, полную темноволосую леди. Взгляд Миллисент мгновенно приковало к себе красно-коричневое родимое пятно, которое уродовало ее лицо, покрывая нижнюю половину левой щеки и разливаясь подлинней подбородка.

Чтобы не рассматривать пятно, Миллисент быстро перевела взгляд на красивые зеленые глаза молодой леди и спросила:

– Почему вы думаете, что не получится?

– О, я уже пробовала делать это.

Миллисент не знала, что имеет в виду леди, поэтому только спросила:

– Вот как?

– О Господи! Нуда. Много раз. – Она тяжело вздохнула. – И в конце концов бросила, что и вам советую.

– А почему?

Молодая леди подошла к Миллисент поближе. Будучи столь крупной женщиной, двигалась она с царственным изяществом, что говорило о хорошем воспитании.

– Вы можете заполнить все пустые места именами, но рано или поздно другие присутствующие на балу леди заговорят о том, отчего это ваша бальная карточка всегда заполнена, но вас никогда не видно танцующей.

У Миллисент просто гора с плеч свалилась. Значит, леди решила, что Миллисент вписывает в свою бальную карточку фамилии джентльменов! Слава Богу. А то она уж испугалась, что леди действительно догадалась о ее занятии.

– Вы, конечно, правы, – улыбнулась Миллисент. – Благодарю вас за предупреждение.

– И все же кое-что меня приводит в недоумение, – продолжала молодая леди, заглядывая в карточку Миллисент.

– Что именно? – спросила та, опуская карточку в ридикюль.