меня же не экстравагантные вкусы! — Она взглянула на наручные часы. — Господи, неужели действительно так поздно? Мне пора бежать, мистер Мэйн. Я собиралась сегодня вечером поплавать под парусами с Майком. Хочу застать его, пока он не ушел домой.

Ее энергия напоминает живое пламя, с завистью подумал Ричард Мэйн.

— С твоей стороны было очень мило рассказать о своих планах. Майк — это тот молодой викинг, с которым я тебя вчера видел?

Пета одобрительно посмотрела на него.

— Вот этот образ ему здорово подходит! Да, это был Майк. Он мой лучший друг. Мы знакомы уже несколько лет. — Она одарила художника сияющей улыбкой. — До свидания. Обещаю, что приду и снова буду вам позировать! Но не раньше следующей недели!

Выйдя из студии, она глубоко вздохнула, радуясь снова оказаться на свежем воздухе. Солнце уже клонилось к горизонту. Казалось, небо и земля горят в его красно-золотистом пламени. Целый вечер пропал зря. А она могла провести его на реке с Майком! Теперь Пета жалела о том, что вообще подошла к студии! Вот только мистер Мэйн довольно милый, и она не смогла сказать «нет», когда он попросил позировать. Она увидела в его строгих глазах усталое разочарование. Интересно, подумала она, почему? Может, люди не хотят покупать его картины? Вряд ли. Он показал несколько великолепных пейзажей с видами Норфолка. Ей особенно понравился тот, где изображены дикие гуси на фоне такого же, как сегодня, неба, сверкающего золотым закатом. Эту картину она бы повесила у себя в спальне.

На миг девушка стала очень серьезной — она вновь подумала об уставшем пожилом человеке в студии. Потом это уже вошло в привычку, она пожала плечами и побежала к реке.

На дамбе оказалось полно народу, хотя в разгар сезона это не удивительно. Пета быстро шла вверх по насыпи, стараясь углядеть среди пришвартованных у берега лодок всех типов и размеров ялик Майка. Убранные паруса белели, как рафинад, на фоне неба, приобретавшего темно-красный цвет, и тенистой болотистой местности… мутная речная вода тронута пламенем… запах кофе и жареного бекона, которыми собирались поужинать туристы в каютах… мачты опускаются и покачиваются в такт речным волнам, которые нежно поглаживают сверкающие эмалевые борта… Но «Романи» нигде не было видно. Неужели Майк до сих пор не вернулся? Или причалил в другом месте?

И тут она его увидела. Засунув руки в карманы своих старых фланелевых брюк, он подошел к ней. Солнце золотило его светлые волосы. Пета вновь подумала о том, как ему идет сравнение Ричарда Мэйна.

— Привет! Где была? Я думал, ты собираешься провести вечер со мной. У меня была замечательная прогулка — ветер что надо!

— Извини, Майк. Я была у мистера Мэйна.

— Тот странный художник, с которым ты подружилась? Чего ради?

— Он… он хочет меня нарисовать. — Пета смутилась. Майку, наверное, затея покажется нелепой. Ведь ее нельзя назвать хорошенькой!

Парень недоверчиво уставился на Пету.

— Нарисовать тебя? Это еще зачем?

— Не знаю. Он просто вбил себе в голову, что хочет меня нарисовать, а мне не хотелось ему отказывать. Мне… мне вообще-то жаль его, Майк. Он старый и, по-моему, очень больной.

— Нечего чувствовать себя польщенной тем, что он выбрал тебя из-за внешности! Наверное, сразу распознает простаков… любая другая заставила бы его платить пятнадцать шиллингов в час! — высказался он с братской откровенностью.

Пета засмеялась. Она не знала, что такое тщеславие, и не видела причины негодовать на его откровенность.

— Господи, я и не чувствую себя польщенной! Я куда с большим удовольствием провела бы время с тобой на реке! Далеко заплывал?

— О, не очень. Я пообещал маме, что не опоздаю на ужин. — Майк посмотрел на часы. — Да, кстати. Нам лучше поторопиться. Тебя она тоже ждет. Будет твое любимое блюдо — мясное ассорти. Так что не отказывайся!

— И не собиралась, — весело отозвалась Пета.

Она машинально взяла Майка под руку, и они быстро зашагали вдоль речной стены, граничащей с дамбой. Со стороны болот дул сильный ветер, обжигая щеки, но ни Майк, ни Пета не обращали на него внимания. Для них он был частью привычной жизни Восточного побережья.

— Как дела в парусной школе? — поинтересовался Майк.

— Хорошо, спасибо. Сегодня к нам поступили две новые ученицы. Одна довольно милая девочка, а вторая — жуткая всезнайка. Если бы ты только видел, какой кошмар она пыталась у нас устроить!

Майк засмеялся:

— Рад, что не видел! У тебя гораздо больше терпения, чем у меня, Пета. Я бы ни за что на свете не стал никого обучать плаванию под парусами!

— А мне нравится. Хотя, конечно, гораздо приятнее заниматься этим в одиночку или с тем, у кого есть опыт. Ты выходишь завтра на «Романи»?

Майк покачал головой:

— Боюсь, не получится. Но я надеюсь поучаствовать в субботних гонках в Хорнинге. Ты ведь будешь в моей команде?

— О! — Она растерялась и побледнела. — Я… я бы очень хотела, Майк, но, может быть, не смогу. Ты знаешь, кто приезжает в субботу. Я тебе давно уже рассказывала!

Майк нахмурился:

— О, конечно! Я позабыл. — Он замолчал, а потом весело добавил: — Ты так долго была предоставлена самой себе, что тебя трудно представить воспитанницей строгого опекуна!

Пета улыбнулась. Несмотря на все свои усилия, она не могла не чувствовать страха из-за возвращения профессора. Поскольку не знала, как это отразится на ее распорядке дня. Она чувствовала, что ему, скорее всего, не понравится ее работа на открытом воздухе. При первой же возможности он заговорит о колледже и «подходящей» карьере. Да разве она сможет убедить его в том, что ей не нужно ни то ни другое?

В ее мысли вторгся голос Майка:

— Знаешь, я почти ничего не помню об этом старике. Только то, что он обычно выглядел брюзгой, а тобой, кажется, всегда был недоволен!

— Я знаю. Бедная Энн из-за этого ужасно беспокоилась. Я никогда ничего не могла сделать правильно.

Голос Петы звучал печально, и Майк засмеялся:

— Наверное, ты вела себя как сорванец. Может быть, на этот раз все будет по-другому.

— Сомневаюсь. Я бы очень хотела, чтобы он остался в Перу, — мрачно призналась Пета.

Майк вновь засмеялся:

— Если дела будут совсем плохи, ты всегда сможешь найти убежище у нас. В конце концов, мы, можно сказать, тебя уже удочерили!

Это было правдой… или почти правдой. Пету всегда радушно встречали в доме Майка. У нее были прекрасные отношения с его младшим братом и сестрой, Диконом и Холли. Единственной проблемой оставалось то, что она так и не смогла найти общего языка с его матерью, красивой и элегантной вдовой. Миссис Мэндевилл отличалась приятными манерами, но жила за городом скорее по необходимости, чем из- за склонности к уединению. Ей не нравился парусный спорт, а большинство сельских развлечений казались ей скучными. Так что с Петой у нее было мало общего.

Майк припарковал старенькую спортивную машину во дворе их друга-фермера, потому что, хотя дом Петы находился в двух шагах от реки, до жилища Майка оставалось две или три мили. Он открыл Пете дверцу автомобиля. Но едва сел за руль, его окликнул чей-то жизнерадостный голос.

— Это Боб. — Майк тут же расплылся в улыбке и высунул голову из окна. Он и Боб Дайалл дружили много лет, и одно время Майк даже подумывал о том, чтобы самому стать фермером.

Майк передумал, но его интерес к фермерству не пропал. Глядя, как он разговаривает с Бобом, Пета размышляла: «Как он может это выносить… сидеть в душном офисе, если ему когда-то хотелось совсем