расслабленной позе. Мне он показался прекрасной, утонченной копией моего мужа. Георг и впрямь был невероятно хорош собой и отлично сложен. Он поклонился мне с поразительной грацией, точно профессиональный танцор-итальянец, и на устах его заиграла поистине обворожительная улыбка.
— Ваша милость, — начал он, — я так рад обрести еще одну сестру! С удовольствием приветствую вас в связи со столь неожиданным браком моего брата и желаю вам всего наилучшего в вашем теперешнем новом качестве.
Я подала Георгу руку, а он притянул меня к себе и тепло расцеловал в обе щеки.
— Я действительно желаю вам много радости и счастья! — весело прибавил он. — А мой братец оказался настоящим везунчиком! Честное слово, мне будет очень приятной называть вас своей сестрой.
Я повернулась к графу Уорику.
— Знаю, мой муж очень любит вас и доверяет вам как брату и другу, — сказала я. — Для меня большая честь познакомиться с вами.
— Ну что вы, это для меня большая честь! — тут же откликнулся Уорик. — Итак, ваша милость, вы готовы?
Я оглянулась: мои сестры и мать уже выстроились за мной к торжественной процессии.
— Да, мы готовы, — ответила я.
И мы — по одну сторону от меня герцог Кларенс, по другую граф Уорик — медленно направились в часовню аббатства, продвигаясь по узкому проходу в сплошной толпе людей, которая лишь слегка расступалась при нашем приближении, давая дорогу.
Сначала мне показалось, что всех собравшихся я когда-либо видела при дворе; они были в парадных одеждах и желали лично приветствовать меня, свою новую королеву. Но потом я заметила довольно много людей — пожалуй, несколько сотен, — которые были совершенно мне незнакомы, все это явно были йоркисты. Впереди стояли лорды в нарядных плащах, отделанных мехом горностая; за ними — представители менее знатного дворянства, они выставили напоказ всевозможные украшения и тяжелые золотые цепи, свидетельствовавшие об их высоких должностях. Олдермены и члены Королевского совета, прибывшие из Лондона, сбились в тесную кучку, ожидая, когда их представят. Были там и отцы города. В зале присутствовали также властители Рединга, они тщетно пытались пробиться вперед из задних рядов и оказаться замеченными. Кроме того, им хотелось собственными глазами увидеть все происходящее, но, увы, мешали высоченные, украшенные перьями шляпы знати из первых рядов. Еще дальше теснились главы различных гильдий Рединга, а также представители джентри, съехавшиеся со всей Англии. Это событие имело поистине государственную важность, и каждый, кто был в состоянии купить себе приличный дублет и раздобыть коня, постарался явиться, чтобы хоть одним глазком посмотреть на скандально известную новую королеву. Мне пришлось встретиться с ними лицом к лицу, и я была совершенно одна, если не считать стоявших рядом со мной моих врагов. Тысячи оценивающих взглядов просто впивались в меня, придирчиво рассматривая мои ноги в легких изящных туфельках, высокий головной убор с призрачно-серой вуалью, чудесные жемчуга, которыми было расшито платье очень скромного, даже осторожного покроя, тончайшие кружева, одновременно и скрывавшие, и подчеркивавшие белизну шеи и плеч. Наконец точно ветер прошелестел в верхушках деревьев — придворные медленно стянули шляпы и низко мне поклонились; только тогда я до конца осознала, что они признали меня, что они отдают мне почести как своей королеве, поскольку я в полном соответствии с законом сменила на троне Маргариту Анжуйскую, прежнюю королеву Англии и поистине великую женщину, и ничто в моей жизни никогда уже больше не будет прежним. Я улыбалась и кивала направо и налево, отвечая на признательные благословения и слушая шепот восхищения, и вдруг обнаружила, что невольно крепко сжимаю руку Уорика. Он удовлетворенно глядел на меня сверху вниз, словно ему было приятно чувствовать мой страх.
— Это совершенно естественно, ваша милость, что вы несколько ошеломлены, — тихо произнес Уорик.
И это действительно естественно для особы незнатной, для простолюдинки, но ничего подобного никогда бы не случилось с принцессой. Поняв намек Уорика, я смогла лишь улыбнуться ему в ответ, ни единым словом не сумев себя защитить.
Той ночью мы с Эдуардом лежали в постели после страстных любовных утех.
— Мне не нравится граф Уорик, — заявила я.
— Но именно он сделал меня тем, кто я есть, — возразил Эдуард. — Ты должна постараться его полюбить — хотя бы ради меня.
— И твоего брата Георга тоже? И Уильяма Гастингса?
Эдуард повернулся и, удобно устроившись на боку, с улыбкой на меня посмотрел.
— Все это мои друзья, мои братья по оружию, — пояснил он. — Ты в каком-то смысле вышла замуж за целую армию, причем во время военных действий. Сейчас мы не можем выбирать себе ни союзников, ни друзей. Мы должны радоваться тому, что они у нас вообще есть. Люби же их ради меня, дорогая.
Я кивнула, словно покорная жена. Но уже тогда прекрасно понимала, кто мои враги.
МАЙ 1465 ГОДА
Король решил, что для меня должна быть устроена самая великолепная коронация, какую когда-либо видела Англия. И не просто в качестве комплимента в мой адрес.
— Мы сделаем тебя настоящей, бесспорной королевой, и каждый лорд в королевстве станет преклонять пред тобой колено. Даже моя мать… — Эдуард осекся и поморщился. — Даже моя мать будет обязана выказать тебе должное почтение во время этого празднества. И никто более не посмеет отрицать, что ты истинная королева Англии и моя законная жена. Эта коронация заставит замолчать тех, кто утверждает, что наш брак недействителен.
— А кто так утверждает? — осведомилась я. — Кто осмеливается говорить такое?
Эдуард улыбнулся. Все-таки он был совсем еще мальчишкой.
— Так я тебе и сказал. Да ты же их всех в лягушек превратишь! Не обращай внимания на пустозвонов, которые злословят в наш адрес. Их болтовня не имеет никакого значения, единственное, на что они способны, — это шептаться по углам. Но учти: пышная коронация, устроенная для тебя, покажет также, сколь высоко и прочно мое положение в стране, правителем которой я являюсь. Во время этого празднества каждый убедится, что я — подлинный король Англии, а бедняга Генрих — просто нищий, который скрывается где-то в Камберленде, позволив своей жене вновь оказаться в Анжу на иждивении у своего отца.
— Значит, коронация будет невероятно пышной? — уточнила я, не очень-то радуясь подобной перспективе.
— Ага! И ты будешь просто шататься под тяжестью украшений! — с удовольствием пообещал Эдуард.
На самом деле все оказалось даже более впечатляющим, чем он описывал; подобного богатства я и представить не могла. Я должна была торжественно въехать в Лондон по Лондонскому мосту[18] и не узнала ведущей к нему дороги, бывшей до этого старой и совершенно разбитой: оказалось, что повозку за повозкой на дорогу свозили светлый сверкающий песок, и в итоге дорога стала напоминать арену для рыцарских турниров. Меня приветствовали актеры в костюмах ангелов, крылья которых были сделаны из чудесных павлиньих перьев, сверкавших множеством разноцветных «глазков» — ярко-синих, бирюзовых, индиго. Актеры изобразили живую картину «Дева Мария и святые», призывая меня быть добродетельной и плодовитой, подчеркивая, что именно на меня пал выбор Господа нашего, что именно мне суждено отныне быть королевой Англии. Я въезжала в столицу под неумолчное пение хора; на меня дождем сыпались розовые лепестки; я и сама себе казалась частью живой картины под названием «Англичанка из дома Ланкастеров становится королевой Йорков» — этаким
