доверять тебе, если ты будешь окружена своими арендаторами, друзьями и сторонниками. — Ричард помолчал, но все же закончил свою мысль: — Я не могу допустить очередной попытки мятежа, а потому не разрешу тебе находиться там, где ты, разумеется, постараешься собрать всех заговорщиков. И не то что я как-то особенно тебя подозреваю, нет, просто я никому больше не доверяю. Никому на свете. И никогда никому доверять не буду.

Услышав у себя за спиной шаги, Ричард стремительно обернулся и, выхватив кинжал, выставил его перед собой, готовый в любой момент нанести удар. Я наконец встала, с трудом выпрямилась и слегка потянула Ричарда за правую руку повыше локтя. Этого мне было достаточно, чтобы понять, как сильно он уже ослабел. Разумеется, я сразу вспомнила свое заклятие.

— Не тревожься, — успокоила я. — Это кто-то из девочек.

Ричард чуть отступил назад, и в темном дверном проеме показалась Елизавета. Она сразу же кинулась ко мне, как была — в ночной рубашке, поверх которой наброшен плащ. Ее длинные волосы были заплетены в косу и спрятаны под чепчик. Мы с ней давно уже были одного роста, и теперь она стояла, касаясь плечом моего плеча и мрачно поглядывая на своего дядю.

— Ваша милость, — не сразу сказала она, слегка поклонившись.

Ричард ответил еле заметным кивком, не сводя с моей дочери изумленных глаз.

— А ты стала совсем взрослой, Елизавета. — Он помолчал, потом все же уточнил: — Ты ведь принцесса Елизавета, верно? Честное слово, тебя просто не узнать. Когда я в последний раз видел тебя, ты была совсем крошкой, а теперь… посмотрите только, какой ты стала красавицей!

Я глянула на дочь и, к своему изумлению, заметила, что она покраснела. Она прямо-таки заливалась краской под взглядом Ричарда, который и сам был явно смущен. Елизавета невольно коснулась своих волос, словно только теперь поняла, что вышла к королю неодетая и босая, как маленькая девочка.

— Ступай к себе! — резко приказала я дочери.

Елизавета склонилась перед Ричардом в реверансе и направилась к дверям, мгновенно став послушной, но на пороге остановилась и спросила:

— Речь ведь шла о моем брате Эдуарде? Ему грозит какая-то опасность?

Ричард вопросительно на меня посмотрел, не зная, можно ли открыть ей правду. Глядя на дочь в упор, я повторила:

— Немедленно ступай к себе. Позже я сама тебе все расскажу.

Но тут вклинился Ричард.

— Принцесса Елизавета… — тихо промолвил он, обращаясь к моей дочери.

Она так и замерла на месте, хотя я велела ей уходить.

— Да, ваша милость?

— Мне очень жаль, Елизавета, но я вынужден сообщить, что твои братья исчезли. Хочу, чтобы ты знала: моей вины в этом нет. Они действительно просто исчезли. Исчезли прямо из королевских покоев Тауэра. И никто пока не смог установить, живы они или мертвы. В столь поздний час я явился к твоей матушке лишь потому, что надеялся: может, это она каким-то образом сумела их выкрасть.

Быстрый взгляд, который Елизавета метнула в мою сторону, был непонятен королю, но я сразу догадалась, что дочь подумала о нашем Ричарде, который был в безопасности, в далекой Фландрии. Впрочем, по ее лицу прочесть что-либо было невозможно.

— Мои братья пропали? — встревожилась она.

— Скорее всего, они мертвы, — вмешалась я, от затаенной боли голос мой прозвучал хрипло.

Елизавета глядела только на Ричарда.

— И вам известно, где они?

— Бог свидетель, я мечтаю это выяснить! — воскликнул Ричард. — Но нет, неизвестно. Я не уверен также, существует ли для них угроза. Так что любой теперь может решить, что их убили по моему приказу. Любой может обвинить меня в их смерти.

— Они находились под твоей опекой, — напомнила я королю. — С какой стати кто-то вдруг станет тайно брать их в заложники и молчать об этом? И в конце концов, если мои сыновья мертвы, это именно ты позволил им погибнуть, пока сражался за трон, который по праву принадлежал не тебе, а моему Эдуарду.

Ричард кивнул, словно соглашаясь с моими словами, повернулся и направился к дверям. Мы с Елизаветой смотрели, как он отпирает засовы.

— Я никогда не прощу того, кто причинил мне и моему дому столько зла, — предупредила я, глядя Ричарду в спину. — Кто бы он ни был. Но если окажется, что и мальчиков моих убил он же, я наложу на его дом страшное заклятие и у него никогда не будет сына-наследника. А своего первенца он неизбежно потеряет. Кто бы он ни был, — повторила я. — Человек, который отнял у меня моих сыновей, своего сына тоже лишится; он всю жизнь будет страстно мечтать о наследнике, но, похоронив своего первенца и горюя о нем, никогда больше не получит сына, поскольку я своих мальчиков не смогла даже похоронить!

Ричард равнодушно пожал плечами и ответил:

— Проклинай его, кто бы он ни был. Губи его дом. Мне его не жаль, ведь он стоил мне репутации и душевного покоя.

— Мы обе проклянем его, — пообещала Елизавета, подходя ко мне и обнимая меня за талию. — Он заплатит за то, что отнял у меня моих братьев, и горько пожалеет о своей чудовищной жестокости. И о том, какие страдания причинил нам. Муки совести не дадут ему ни дня покоя. Даже если нам самим так и не суждено узнать, кто совершил это преступление.

— О нет! Мы непременно это выясним! — грозно вступила я, подвывая, точно ведьма, жаждущая отмщения. — Мы непременно это узнаем, когда у убийцы начнут умирать дети. И первым умрет его сын и наследник — вот тогда мы сразу поймем, кто это был. И еще не раз получим подтверждение этому, видя, как действует наше заклятие. А оно будет долгие годы убивать детей в этом семействе, поколение за поколением, пока весь род не вымрет, пока не прервется линия… Когда преступник опустит в могилу собственного сына, станет ясно, что виной тому наше проклятие. Мы разоблачим этого подлого негодяя, погубившего наших мальчиков, и сам он тоже осознает, что мы своим проклятием отняли у него то, что и он отнял у нас.

Ричард шагнул за порог и оглянулся на нас обеих, рот его кривился в осторожной усмешке.

— Неужели вы еще не поняли, что на свете есть только одна вещь, которая страшнее неисполненной мечты? — спросил он. — Как это было со мной. Я захотел стать королем, и вот теперь я король, но это не принесло мне никакой радости. Разве твоя мать, Елизавета, не предупреждала тебя, что нужно бояться своих желаний?

— Да, мать предупреждала меня, — спокойно, с расстановкой произнесла Елизавета. — И с тех пор, как ты отнял у моего брата трон, принадлежавший моему отцу, отнял у меня любимого дядю и братьев, я научилась ничего не желать.

— В таком случае было бы неплохо, если бы мать предупредила тебя и насчет действия проклятий. — Ричард с горькой улыбкой повернулся ко мне. — Разве ты забыла, какой ветер вы с твоей матерью вызвали своим свистом, намереваясь уничтожить Уорика? Разве забыла, как этот ветер не давал его судну подойти к Кале? Как дочери Уорика пришлось рожать в открытом море и она потеряла своего первенца. Да, тогда это действительно нас спасло. Это было такое грозное оружие, какого больше никто бы не применил. Но разве ты не помнишь, как долго бушевала та буря? Как она чуть не погубила и твоего мужа, и всех, кто с ним был?

Я молча кивнула.

— Действие твоих заклятий слишком затягивается, — продолжал Ричард, — и в конце концов они наносят удар не только по задуманной цели, но и бьют рикошетом. Возможно, когда-нибудь ты пожалеешь, что моя правая рука недостаточно крепка и не может тебя защитить. Возможно, ты пожалеешь и о том, что погубила чьего-то сына и наследника, даже если эти люди действительно перед тобой виновны, даже если пущенная тобой стрела и угодила прямо в цель.