Итак, порт Арфлер покинули пятнадцать кораблей, снаряженных при финансовой поддержке Франции, старинного нашего врага, всегда стремившегося к полному разгрому Англии. На эти суда Генри Тюдор погрузил отряды, состоявшие из бандитов, уголовников и самых отъявленных негодяев, каких только можно было найти в странах Европы. Впрочем, весь этот сброд обучали лучшие швейцарские инструкторы и знатоки военного дела под руководством Джаспера Тюдора; благодаря их стараниям это сборище преступников превратилось во вполне дееспособную армию, которую и должен был возглавить мой сын. Но чем меньше становилось расстояние до Англии, тем сильнее Генри опасался предстоящей встречи с сильным и опытным противником.

Он ведь уже однажды предпринял подобную попытку и вынужден был бежать, поскольку Ричард, несомненно, одержал бы над ним верх. Теперь Генри представилась новая возможность, и он понимал: эта возможность будет последней; в прошлый раз его поддерживали бретонцы, однако он даже толком не сумел высадиться на английский берег, теперь помощь ему оказывают французы, но, если он потерпит неудачу, в будущем на них рассчитывать не придется. Вряд ли у него вообще найдутся союзники в случае очередного поражения. Пожалуй, тогда ему придется провести остаток жизни в ссылке, в качестве жалкого претендента-неудачника, умоляющего о куске хлеба.

Подняв паруса, они неслись по летнему спокойному морю, подгоняемые теплым ветерком. Ночь быстро кончилась, в рассветном небе зажглась какая-то особенно яркая заря. Зная, что Ричард полностью контролирует южные графства, они не решились высадиться на юге и проплыли значительно дальше к западу, осуществив высадку только в Западном Уэльсе близ Дейла и очень надеясь на то, что уж там-то шпионы Ричарда ничего выведать не сумеют. Также они очень рассчитывали существенно пополнить свое войско за счет валлийцев и англичан, готовых выступить против Ричарда, прежде чем тому станет известно, что войско Тюдора уже находится на территории страны.

Однако их чаяния не оправдались. В Уэльсе их встретили довольно равнодушно. Те, кто в прошлый раз попробовал противостоять Йорку вместе с герцогом Бекингемом и оказался побежден, но не противником, а проливными дождями, больше воевать не желали. Многие из них успели присягнуть на верность Ричарду, а некоторые, возможно, и гонца к нему послали, чтобы предупредить об угрозе. Генри Тюдор чувствовал себя совершенно посторонним в стране, на которую предъявлял права и считал родной; он даже толком не понимал здешних валлийцев, поскольку на западном побережье говор весьма своеобразный. Хотя теперь он и сам по-английски изъяснялся с бретонским акцентом — слишком уж долго пробыл он за границей. Короче, для жителей Уэльса он был чужаком, а чужаков там всегда не любили.

Приходилось вести себя предельно осторожно. Сначала Генри и Джаспер двинулись на север. Те города, которые еще хранили верность Тюдорам, охотно открывали перед ними ворота; другие же селения они старались обходить как можно дальше. Мой сын призывал жителей Уэльса поддержать прежних уэльских правителей, однако валлийцев его призывы ничуть не трогали — они не знали этого молодого человека, большую часть жизни проведшего в Бретани и теперь выступавшего во главе целого войска французских уголовников.

Переправу через Северн дядя и племянник осуществили неподалеку от Шрусбери. Генри сильно боялся, что река вновь поднимется, как в прошлый раз, и уничтожит еще одного мятежника, пошедшего против Ричарда. Но брод, к счастью, оказался мелким, а вечер — теплым; они легко преодолели Северн и наконец-то оказались в Англии. На местное население их армия производила жутковатое впечатление: пестрая смесь французских головорезов с германскими наемниками и немногочисленными уэльскими авантюристами. Но самое главное, они никак не могли решить, куда им направиться дальше.

И все же избрали целью Лондон. Поход предстоял долгий — через всю широкую западную часть страны, затем по долине Темзы. Однако и Генри, и Джаспер не сомневались: если удастся захватить столицу, сердце Англии, то преимущество будет на их стороне. Кроме того, им было известно, что Ричарда в Лондоне нет, он по-прежнему собирает войско на севере, в Ноттингеме.[51]

Будучи в Ноттингеме, Ричард отправил лорду Стэнли приказ незамедлительно вернуться ко двору и привести войско. Однако, получив долгожданную весточку от своего подданного, король не сразу ее прочел. Положив послание на стол перед собой, он некоторое время просто сидел, глядя на свернутый листок бумаги и красную печать с гербом Стэнли, словно знал содержание письма.

Наконец распечатал его и выяснил, что лорд Стэнли любит своего короля, навечно ему предан и ни на минуту не забывает о своем священном долге служить ему. Далее лорд Стэнли еще раз выражал готовность незамедлительно исполнить свой долг, но сетовал, что, к сожалению, сильно заболел и не может сразу отправиться в Ноттингем. Однако обещал при первой же возможности, как только будет в состоянии сесть на коня, сразу же прибыть вместе со своей армией в расположение королевских войск и сразиться за своего правителя. Дочитав последнюю строку, Ричард поднял глаза и встретился с каменным взглядом своего друга сэра Уильяма Кейтсби.[52]

— Пусть немедленно доставят сюда сына этого Стэнли, — распорядился Кейтсби.

Когда ввели Георга Стренджа, тот от страха приволакивал ноги, точно на них были цепи, а увидев гневное лицо Ричарда и письмо с печатью отца, лежавшее на столе, и вовсе задрожал всем телом и пролепетал:

— Клянусь честью…

— Не твоей честью, честью твоего отца! — рявкнул Ричард. — Честь твоего отца — вот что для нас важно. Ты можешь поплатиться жизнью за его ошибку. Он сообщил, что болен. Говори: он намерен встретиться с Генри Тюдором? Он опять плетет против меня интриги вместе со своей женой леди Маргаритой? Они снова хотят отплатить мне предательством за проявленную к ним доброту?

— Нет! Никогда! Нет! — пылко возразил молодой человек. — Мой отец верен вам, ваше величество! Он всегда был вам верен, с самого начала, с самых первых дней! Вы не можете этого не знать. Он и со мной всегда отзывался о вас, как самый преданный…

— А твой дядя сэр Уильям? — перебил король.

Лорд Стрендж, захлебываясь, поспешил заверить Ричарда в том, что все их семейство всегда было предано своему королю, однако заметил:

— Насчет моего дяди я, конечно, не берусь утверждать… Он мог бы… Нет, я не знаю! Но мы всегда были верны… и наш девиз «Sans changer»…[53]

— Мне хорошо известен старый принцип игры лорда Стэнли, — снова прервал его Ричард почти ласковым тоном. — Один брат на этой стороне, другой — на той. Я отлично помню, как Маргарита Анжуйская ждала, что твой отец выполнит свое обещание и начнет за нее сражаться. Так, ожидая, когда он поспешит ей на помощь, она и проиграла битву.

— Но вам, ваше величество, мой отец придет на помощь вовремя, уверяю вас! — воскликнул этот жалкий трус. — Нельзя ли мне написать ему и попросить от вашего имени явиться поскорее?

— Ты можешь написать ему, да не забудь прибавить, что будешь казнен без суда и следствия, если послезавтра его здесь не будет, — быстро произнес Ричард. — Можешь позвать священника и исповедаться. Повторяю: если послезавтра твоего отца здесь не будет, ты покойник.

Молодого человека снова отвели в темницу, принесли бумагу и перо и заперли. Его била такая сильная дрожь, что он с трудом ухитрился нацарапать лишь несколько строк. И стал с нетерпением ждать, когда за ним приедет отец. «Конечно же, он приедет, — успокаивал себя Георг Стрендж. — Не может же он бросить в беде своего сына и наследника!»