– Вы правда думаете, что его убили? – спросила я.

– Полагаю, пока нет других данных, мы будем придерживаться этой версии.

Я вернулась к себе на работу. Фиона оставила мне сообщение: разрешила потратить еще два часа, не больше. Я уселась в кресло и уставилась на телефон. С Кристал мне сейчас беседовать очень не хотелось, но я все-таки позвонила в дом на берегу. Трубку сняла Аника.

– Аника, это Кинси. Как она там?

– Ужасно. Ее это совершенно доконало. Да, она твердила, что с ним случилось что-то страшное, но в глубине души все надеялась.

– А Лейла? Она как это восприняла?

– Ну, вы же ее знаете. Сидела у себя в комнате, врубив музыку на всю катушку. Всех довела. В конце концов я позвонила Ллойду, попросила забрать ее хотя бы на день.

– А что насчет похорон?

– Кристал хочет в субботу, если сможет взять себя в руки. Ей надо опубликовать в газете некролог, договориться со священником. Я только что звонила в похоронное бюро, они пообещали его забрать. Его будут кремировать, впрочем, других вариантов, похоже, нет.

– Пожалуй.

– А что произошло? Детектив Палья ничего не сказал, но, как я поняла, он утонул, да?

Я вздрогнула.

– Толком и не знаю. Обстоятельства все еще выясняют. Могу я вам чем-нибудь помочь? – Прозвучало это довольно фальшиво, но мне было необходимо сменить тему.

– Да нет, пока не нужно, но все равно спасибо. Мне пора к Кристал. Я ей передам, что вы звонили.

– Знаете, я хотела еще кое-что уточнить. Кристал говорила, что у нее где-то в городе есть абонентский ящик. Мне надо знать где.

– Подождите минутку. – Аника, прикрыв трубку рукой, что-то спросила. – Номер пятьсот пять. Компания «Мейл энд Мор» в «Лагуна плаза». Если что-нибудь обнаружите, сообщите ей, хорошо?

– Непременно.

Только я повесила трубку, как телефон зазвонил.

– Привет, – сказала Мерайя Толбот. – Что случилось?

– Вот какое дело… – Я сообщила ей, что вчера Генри сам рассказал Томми о ювелире из Лос- Анджелеса.

– Думаете, Томми купился?

– Понятия не имею, – сказала я. – Ужин я отменила, и ему это не понравилось. Он, конечно, виду не подал, но, по-моему, страшно разозлился. Теперь я ломаю голову, как бы от него избавиться.

– Желаю удачи. Только он вас так просто не отпустит. Томми – эгоист до мозга костей. Таких не бросают, они сами бросают, когда захотят.

– Спасибо за поддержку. Впрочем, я все равно с этим завязываю. А вам звонила, чтобы предупредить. Вдруг братья действительно предпримут какие-то шаги.

– Да вы что? Не бросите же вы меня на полпути! А как же сейф? Вы уж сначала его найдите.

– Нет, спасибо. Приятно было иметь с вами дело, – сказала я и повесила трубку.

И тут, подняв глаза, увидела в дверях Ричарда Хевенера. Я понятия не имела, сколько времени он там стоит, и не помнила, называла ли его имя или имя Томми в конце беседы. К Мерайе я, кажется, по имени не обращалась.

– Добрый день, – сказала я как могла приветливо.

– Это что такое? – Он швырнул на стол мое письмо. У меня застучало в висках.

– Мне очень жаль, что так получилось. Но помещение мне не понадобится. Так уж вышло.

– Но вы подписали договор аренды!

– Да, знаю и приношу извинения за неудобства…

– Речь не о неудобстве. Мы заключили контракт.

– Что вы от меня хотите?

– Я хочу, чтобы вы соблюдали условия вами же подписанного контракта.

– Знаете что? Об этом вы лучше побеседуйте с моим поверенным. Его зовут Лонни Кингман. Его кабинет здесь рядом.

За спиной Ричарда возникла Ида Рут.

– Все в порядке?

– Все просто замечательно, – ответил Ричард. – Думаю, мы сами решим все наши проблемы.

Он вышел, аккуратно обойдя Иду.

– Что это с ним? – спросила она. – Псих, что ли?

– Хуже. Если он снова появится, вызывай полицию.

Свой «фольксваген» я поставила на стоянке торгового центра «Лагуна плаза», как раз напротив «Мейл энд Мор», компании, которая предоставляет в аренду абонентские ящики, пересылает по необходимости почту, оказывает нотариальные услуги, занимается изготовлением визитных карточек, печатей и штампов и при всем при том работает двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.

Зал был разделен на две части стеклянной перегородкой с дверью. Справа находился прилавок, за ним – служащий, который должен был помогать клиентам паковать и отправлять посылки. Только служащего на месте не оказалось. В «Мейл энд Мор» вообще не было ни души.

Я подошла к стеклянной перегородке и заглянула в соседнее помещение, где увидела ряды пронумерованных почтовых ящиков с прозрачными дверцами, а на дальней стене – прорезь, куда опускали письма и небольшие бандероли. Я дошла до ящика под номером 505, наклонилась и присмотрелась повнимательнее. Никакой корреспонденции внутри я не разглядела, зато заметила парня, который шел вдоль ящиков и раскладывал письма. Когда он приблизился, я постучала в окошко ящика номер 505. Он наклонился, и лицо его оказалось вровень с моим.

– Можно вас? – сказала я. – Мне нужна помощь.

Он махнул рукой вправо:

– Подойдите к прорези для писем.

Мы оба направились туда. Прорезь находилась на высоте груди.

– В чем дело? – спросил парень.

Я просунула ему свою визитку, чтобы он понял, с кем имеет дело.

– Мне нужны сведения о том, кто арендует ящик под номером пятьсот пять.

Он взял визитку и внимательно ее изучил.

– Зачем это?

– Расследуется убийство. Мне необходимо взглянуть на за явление арендатора.

– То есть как?

– Мне надо только узнать, кто написал заявление.

– Не положено.

– А нельзя ли в порядке исключения? Понимаете, это очень важно.

Он уставился в пол. Ему было уже лет сорок, для такой работы староват. Я отлично понимала, что его мучает. Правила есть правила, впрочем, я лично сомневалась, что ему никак нельзя выполнить мою просьбу. Если он и получает на пятьдесят центов в час больше минимальной ставки, уже хорошо.

– Я только что беседовала со следователями, – сказала я, – и предупредила их. Они дали добро.

Ответа не последовало.

– Предлагаю двадцать баксов, – добавила я.

– Подождите здесь.

Исчез он надолго. Я достала из бумажника двадцатку, согнула ее вдоль и положила на край прорези.