— Не знаю, что со мной. Но, кажется, на этот раз все слишком серьезно.

— Где ампулы со стабилизатором?

— Их больше нет. Они ушли под лед вместе с аптечкой.

Егор прерывисто вздохнул. Потом посмотрел на белобрысого гиганта ободряющим взглядом и сказал:

— Ничего. С тобой и прежде такое случалось.

— Верно, — согласился Торт. — Но, кажется, на этот раз все выходит из-под контроля. Я расклеиваюсь, брат. Ничего не поделаешь.

— Ерунда. Процесс регенерации идет чуть дольше, чем обычно. Это еще ни о чем не говорит.

— Мои руки уже не будут руками, — возразил Торт внешне спокойным голосом, в котором Егор расслышал нотки тоски и отчаяния. — И не только руки. Кажется, процесс распространяется на все тело.

Спустя примерно час Егор окончательно оклемался, а здоровяку Торту стало хуже. Он уже не сидел, а лежал, накрывшись одеялом, и беспрестанно дрожал.

— Держись, брат, — подбадривал гиганта Волчок, пытаясь напоить его теплым чаем из термоса.

— Убери… — прохрипел Торт и попытался оттолкнуть кружку.

Волчок хмуро посмотрел на его пальцы — они утолщились, стали узловатыми и темными, и при этом продолжали пульсировать, словно никак не могли определиться с формой. Торт заметил, что Егор разглядывает его пальцы, и поспешно сунул руку под одеяло.

— Прости, брат, — сказал он с угрюмой усмешкой. — Знаю: отвратительное зрелище.

— Видал и похуже, — сказал Егор. — Отдыхай. Скоро нам в дорогу.

Торт послушно закрыл глаза.

Егор выбрался из термопалатки. В тундре мело, но не сильно. По прогнозам метеорологов, настоящая метель должна была начаться лишь через полторы недели. А то, что сейчас клубилось в воздухе, можно было считать легкой поземкой. Впрочем, изредка порывы ветра норовили сорвать палатку с опор.

Белые чайки, словно комья пушистого снега, летали над термопалаткой. Садясь на снег, они сливались с ландшафтом. Поблизости, поглядывая на палатку отвратительными желтыми глазами, разгуливали сизокрылые полярные стервятники — бургомистры. То и дело они принимались пищать и щелкать мощными желтыми клювами, однако близко к термопалатке подходить боялись.

— Ждут падали… — хрипло проговорил за спиной у Егора белобрысый гигант. — И, кажется, скоро дождутся.

Егор оглянулся. Торт приоткрыл рукой дверцу палатки и смотрел на птиц холодным, ненавидящим взглядом.

— Не говори так, — сказал Егор. — Ты выкарабкаешься.

Он вернулся в палатку и прочно закрепил полистеровую дверь. Только сейчас он ощутил, какой холод воцарился в палатке. Егор попытался разжечь примус, но спички отсырели, а керосин, смешавшись с талым снегом, никак не хотел гореть.

Торт, лежа на раскладушке, облизнул распухшие, посиневшие губы и хрипло проговорил:

— Волчок, похоже, мне конец.

— Отставить разговоры, — сказал Егор. — Сейчас разожгу примус и накормлю тебя горячей едой.

Торт чуть заметно качнул головой:

— Нет. Мне тяжело дышать. А скоро я не смогу дышать совсем.

— Ерунда.

Волчок отвернулся. На глазах у него выступили слезы, но тут же замерзли, обелив ледяным инеем ресницы и веки. Он вытер глаза рукавицей.

— Тебе надо отлежаться. Я разожгу примус, и мы согреемся.

Торт попытался привстать.

— Ты со мной пропадешь, — хрипло сказал он. — Оставь меня здесь.

Егор качнул головой:

— Нет. Ты выкарабкаешься.

— Дай мне пистолет. Я все сделаю сам.

— Я не дам тебе пистолет, Торт. Лежи и отдыхай. А я… Я разожгу этот чертов примус!

И Егор продолжил свои бесплодные усилия. Занимаясь примусом, он стал думать о том, что ждет их впереди. Конкретного плана действий у Егора не было. Однако он был уверен, что там, на станции «Север- 3», он поймет, что делать дальше. Нужно только добраться до станции. Доехать. Дойти. Доползти.

Отчаянный крик Торта прервал его размышления. Собаки залились лаем. Егор вздрогнул, повернул голову и на мгновение оцепенел от ужаса. Огромный белый медведь, сунув голову в палатку, схватил Торта зубами за голову и тянул его наружу.

Егор попытался схватить медведя руками за белую морду, но не успел. Зверь рывком выволок Торта из палатки и потащил его к торосам, отмахиваясь широкой, как лопата, лапой от собак, с бешеным лаем вертящихся у него перед носом.

Егор бросился к рюкзаку, из которого торчал приклад ружья. Он явственно услышал, как в зубах хищника хрустнули кости Торта. Белобрысый гигант снова закричал.

Волчок выхватил ружье, выпрыгнул из палатки, вскинул приклад к плечу и нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел, и плечо медведя окрасилось красным. Настигнутый пулей, зверь на мгновение выпустил Торта, но затем схватил за ногу и снова потащил прочь.

Егор выстрелил второй раз. На этот раз пуля угодила белому медведю в бок. Зверь взревел, выронил Торта и поднялся на дыбы. Потом снова упал на передние лапы и, оставляя за собой кровавый след, падая и вновь поднимаясь, устремился к торосам.

Егор закинул ружье за спину и побежал к распростертому на снегу Торту. Белобрысый гигант был еще жив. Голова его была прокушена и смята. Но он еще мог говорить.

— Волчок… — прохрипел он, глядя на Егора наполненными кровью глазницами. — Мне… конец.

Волчок сжал холодную руку друга и отчаянно проговорил:

— Не умирай! Держись, слышишь! Я сейчас!

Егор вскочил на ноги и побежал к палатке за ампулой стабилизатора. Подбежав к палатке, он вспомнил, что ампулы утонули, повернулся и бросился обратно. Когда он снова присел возле Торта, тот уже не дышал.