Терехов покачал седовласой головой.

– Нет, не просто, а в обмен на мои объяснения. Объяснения эти произвели на него столь сильное впечатление, что он отказался от научной карьеры и с головой ушел в религию.

– Почему вы сразу не сказали мне правду? – спросил Егор.

– А что бы это изменило? – Профессор отхлебнул из фужера и облизнул мокрые губы. – Дело сделано, Егор. Тебе пора возвращаться.

– Возвращаться… – Волчок рассеянно усмехнулся. – Я сейчас нахожусь в лесу, в нескольких километрах от деревни. Мне нужно довести Волеха до общины.

– Кузнец Волех и сам прекрасно доберется, – сказал профессор. – Он парень не промах. Кроме того, я уже выставил необходимые настройки. Как только я нажму на кнопку, ты вернешься в свое тело.

Волчок нахмурил лоб, посмотрел на Терехова странным, строгим взглядом, а потом вдруг спросил:

– У меня есть вопрос. Вы говорили, что с моими генами что-то не так, верно?

– Говорил, – кивнул Терехов. – Последовательность нуклеотидов в твоем ДНК…

– Это из-за укуса, верно? – перебил Волчок. – Моего предка, кузнеца Волеха, укусил оборотень, и через много поколений это проклятие передалось мне. Я все правильно понял?

Несколько секунд профессор молчал, потом вздохнул и ответил:

– Да, Егор, ты все правильно понял.

– Что за тварь меня укусила?

– Не знаю. Возможно, мы имеем дело с редчайшей формой ретроградной болезни, изменяющей костную и мышечную ткань во время мощного выброса в кровь адреналина.

Волчок прищурил потемневшие глаза.

– Хотите сказать, что моя болезнь – это что-то вроде мутировавшего полиомиелита?

– А у тебя есть другие версии?

Волчок хмыкнул и произнес:

– Версию про ад и рай вы, конечно же, в расчет не берете?

– Разумеется, не беру. Я ученый, а не священник, и стараюсь всему находить рациональное объяснение. – Профессор поднял руку, но не для того, чтобы отхлебнуть вина, а чтобы посмотреть на часы, поблескивающие на его морщинистом запястье. – Хватит слов, Егор, – сказал он. – Время поджимает. Ты готов к переходу?

– Да, – сухо ответил Волчок. – Я готов.

– Расслабься и постарайся ни о чем не думать. Будет лучше, если ты закроешь глаза.

Егор отрицательно покачал головой и продолжал смотреть на Терехова. Тот пожал плечами, как бы говоря «ну, как знаешь», а затем начал таять в воздухе, как тают на солнце клочки утреннего тумана. Призрачный мир вокруг Егора стал распадаться на куски, и вскоре от него ничего не осталось.

Егора все еще знобило, и, сидя за столом с большой чашкой кофе в руках, он то и дело передергивал плечами.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Терехов, облизнув губы от вина и пристально глядя на Егора.

– Терпимо, – ответил тот. – Сколько времени я плавал в ванне?

– Около двадцати часов.

– Там, где я был, прошло несколько дней.

– Да, я в курсе.

Егор отпил горячего сладкого кофе и снова передернул плечами. Потом рассеянно посмотрел на профессора и спросил:

– А Рогов сказал, что пробыл там двенадцать лет. Как такое возможно?

– На разных уровнях реальности время течет по-разному, – ответил седовласый профессор.

Егор молчал, ожидая дальнейших объяснений, но их не последовало. Тогда он спросил снова:

– Где его тело?

– Ты про Рогова? Я отнес его. В его собственную квартиру. Знал бы ты, каких усилий мне это стоило.

– Он все еще там?

Терехов покачал головой:

– Нет. Я оставил дверь в квартиру приоткрытой, и сегодня утром его тело обнаружила уборщица. Милиция ходила по квартирам, но я не открыл им дверь.

– Не открыли?

– Не мог же я позволить им увидеть машину. А заодно и твое тело, плавающее в маслянистом составе.

Пару минут, пока профессор раскуривал трубку, Егор молча пил кофе из огромной чашки. Глядя на эту трубку – с золотым мундштуком, с костяной чашей, сделанной в виде ухмыляющейся головы дьявола, – Егор вспомнил, как барон Рогге держал ее в руке. Как давно это было?.. Час тому назад? Или пятьсот лет?

Сердце Егора сдавила тоска. Он поставил чашку на стол, посмотрел Терехову в глаза и спросил:

– Я на самом деле был в прошлом?

Профессор вскинул седые брови.

– Что за вопрос! Конечно, ты там был.

– Разве то, что мое сознание путешествует во времени и в пространстве отдельно от тела, не доказывает наличие у человека бессмертной души?

Терехов прищурил морщинистые веки.

– Душа здесь ни при чем, Егор. Твое тело – это всего лишь носитель информации. Как мини-диск или флеш-карта. И так же, как мы можем перебросить информацию с одного электронного носителя на другой, мы можем перенести твой личностный код из одного тела в другое.

– Личностный код? Но ведь это и есть бессмертная душа, просто вы называете ее иначе.

Старик-профессор вынул изо рта трубку, посмотрел на нее рассеянным взглядом, потом снова сунул трубку в рот, нахмурил морщинистый лоб и назидательно изрек:

– Запомни, Егор, в мире нет ничего вечного и бессмертного. Любую информацию можно стереть безвозвратно. Достаточно уничтожить жесткий диск или сжечь флеш-карту. Так же и с телами. Личностный код не может жить без тела, Волчок.

Закончив свой маленький спич, профессор достал из кармана халата зажигалку, чтобы разжечь потухшую трубку, и выщелкнул огонь. Пока он раскуривал, причмокивая губами, его крашеные черные усики слегка подрагивали, как подрагивают усики какого-нибудь насекомого.

Егор молча поднялся со стула. Так же молча повернулся и зашагал в прихожую.

– Что ты делаешь? – услышал он за спиной голос профессора.

– Ухожу.

– Но почему?

Егор остановился на полпути, повернул голову и сказал:

– Меня мутит от вашей физиономии, профессор. Вы ничуть не лучше тех ночных разбойников, которые называли себя черными псами и подкарауливали купцов, проезжавших через Эльстарский лес.

– Ты не должен уходить, Егор.

– Да ну?

– Твоя миссия не закончена. У нас в руках только очки и трубка. А предметов должно быть…

– Найдите себе другого траппера, – перебил Егор. – Я выхожу из игры.

– Ты должен благодарить меня! – с обидой и раздражением в голосе воскликнул Терехов. – Ни одному человеку на свете не удалось испытать того, что испытал ты! Ты – путешественник во времени. И ты должен завершить свою миссию.

– Должен? – Егор быстро подошел к профессору, сгреб его за грудки, рывком поднял на ноги и притянул к себе. Он не знал, что в этот момент у него в глазах, на самой их глубине, заполыхал желтоватый огонек. – Я ничего вам не должен, профессор. И молите Бога, чтобы не задолжать мне.