Терехов протянул ему пластиковую маску, похожую на респиратор с очками и наушниками (от аппарата к нему тянулась тонкая гибкая трубка).

– Надень это и ложись на дно. С головой.

Егор сделал, как он велел. Маслянистая жидкость приятно обволокла его тело, создавая ощущение пребывания в невесомости. Лица профессора и Рогова, которые Волчок видел сквозь толщу жидкости, были искажены.

– Ключ на старт! – весело крикнул Рогов.

Профессор посмотрел на него с упреком.

– Я пошутил, – произнес тот с напускным смущением.

Терехов перевел взгляд на Волчка.

– Постарайся не задерживаться, Егор.

– Точно! – поддержал его Иван Рогов. – Найдешь трубку – и сразу дуй обратно! И не вздумай крутить шашни с тамошними девчонками. Помни – они тебе в бабушки годятся!

– Я попытаюсь с тобой связаться, – сказал профессор. – Удачи!

– Поехали! – рявкнул Рогов.

Профессор поморщился и аккуратно опустил прозрачную пластиковую крышку.

Сквозь крышку Егор видел циферблат лампового приемника «Рассвет» (шесть ламп, карболитовый корпус, часовой механизм включения, вспомнил он). Стрелки на нем начали вращаться в обратную сторону. Потом профессор нажал на какую-то кнопку, раздался щелчок – темный щит наехал на ванну, и Волчок погрузился в полную тьму, в которой не было даже слабого проблеска света. Через некоторое время он перестал ощущать пространство и время.

«Я работаю с железом, профессор… – услышал Егор свой собственный голос. – Я работаю с железом…»

«…Я работаю с железом. Да, с железом. Никто не знает железо так хорошо, как я».

Это было правдой. Волех отлично работал с железом. Более того, он любил железо. Любил его вид, податливость, с какой оно принимало любую форму, и даже запах. Запах раскаленного железа – что может быть лучше?

Солнце уже скрылось за лесом, и кузнец Волех чувствовал усталость. Помахать молотом сегодня пришлось немало. Три новых колеса, два лемеха да боевой топор для воеводы.

Любая вещь хороша, однако больше всего Волех любил ковать мечи. У него был дедов меч, очень хороший, лучший из всех, которые довелось видеть Волеху. В бою он его не испытал, но так часто держал в руках, что знал все его достоинства и недостатки и ковал остальные по этому образцу.

Мечи кузнеца Волеха, не слишком широкие и странной извилистой формы (сельчане называли их «змеевиками»), были разной длины и тяжести, чтобы каждый воин мог выбрать себе меч по руке и по силам. Рукояти для мечей он делал не из мягкой березы, а из крепкого клена, чтобы и через несколько лет те не расшатались и сидели в руке как влитые. На каждой рукояти Волех выжигал свой знак и особые письмена – заговор против врагов.

Клинки своих мечей кузнец Волех оттачивал до такой остроты, что ими можно было срезать волосы. А уж блестели его клинки – что твой луч солнца. Выйдешь из тени, глянешь на такой клинок и тут же зажмуришься.

Закончив чинить плуг, Волех отложил инструменты, прошел к двери и уселся на старую колоду – отдохнуть.

И вдруг что-то качнулось у него в голове, а затем кузнец Волех испытал странное чувство – будто в его голове разом заговорили сотни голосов, которых он никогда раньше не слышал. А потом ему показалось, что мозги его стали быстро раздуваться и так сильно надавили изнутри на виски, что Волех сдавил виски ладонями и застонал.

А потом Волех почувствовал, что куда-то уплывает по черной глади бездонного моря…

– Что?.. – голос звучал хрипло и невнятно. – Что?.. Где я?

Егор резко сел на полу и огляделся. Пахло чем-то резким, вроде железной окалины и масляной смазки. К этому примешивался запах угольев.

Волчок обнаружил, что сидит на земляном полу. Он огляделся. Печь, горн, бруски железа… Господи, да ведь это кузница! Вот и верстак с колодой, весь в прожженных пятнах, да и колода разбита железом так, что давно пора ее заменить.

Волчок тряхнул головой. То, что он увидел, не было похоже на то, что он ожидал увидеть.

– Черт, да где же это я?

И все же, несмотря на всю дикость ситуации, место было знакомое. Более того, Волчок чувствовал, что при необходимости может взять в руки молот и ловко обработать железо. Да, он умел работать с железом.

С железом?!

Волчок тряхнул головой. Он вдруг все понял. В этом мире нет «железа», нет компьютеров, мониторов, мобильных телефонов, айподов. Он был в этом мире чужаком, но каким-то непостижимым образом он знал этот мир. Знал, как свой собственный.

– Волех! – крикнули с улицы. – Эй, Волех! Где ты, кузнец?

– Чего голосишь? – мрачно отозвался Волчок, удивившись тому, как незнакомо прозвучал его голос. – Я в кузне, или не слышишь?

Хороший у него был голос – раскатистый. Голос человека сильного и независимого, мастера, уверенного в себе.

Волех неторопливо поднялся с пола. Он с удовлетворением отметил, что мускулы его крепки, а в пальцах, привыкших сжимать кузнечный молот, такая сила, что сожми он ими картофелину – расплющилась бы.

Волчок тряхнул головой.

Чушь какая! – поморщился он. Кузня, мечи-змеевики… Да что же это, а?

Разобраться с мельканием мыслей в голове Волчок не успел. В кузню вошел староста Еремей, мужик грузный, чернобородый, в добротном кафтане, отороченном беличьим мехом, и в шерстяной шапке, нахлобученной на голову вкривь.

Староста окинул подозрительным взглядом помятое лицо Волеха-Волчка, усмехнулся и спросил:

– Опять с вечера бражничал?

– Нет, – угрюмо ответил Волчок.

– А чего на полу спал? Сено-то с подола отряхни.

Волчок стряхнул со штанов и с подола прилипшее сено, расправил затекшие плечи, глянул на старосту исподлобья.

– Зачем пришел? Опять дверные петли для хлева?

Чернобородый Еремей качнул головой:

– Нет. Лемех, будь он неладен.

– Что ж… – Волчок кашлянул. В горле пересохло и слегка першило. Похоже, он и впрямь перебрал с вечера. – Посмотрим на твой лемех, староста.

И вдруг оба насторожились.

– Как будто шум? – тревожно проговорил староста Еремей.

Волчок прислушался. Его чуткое ухо уловило перестук копыт и далекое гиканье.

Еремей и Волчок, не сговариваясь, быстро двинулись к двери. Еремей вышел первым. Сделал пару шагов и остановился. Волчок видел его широкую спину.

– Еремей, что там? – окликнул он, занося ногу над порогом.

Из-за деревьев выскочил разгоряченный конь, а на нем – нарочный князя в богатом, запыленном одеянии.

Волчок как раз перешагнул через порог, когда что-то свистнуло, и конь нарочного поднялся на дыбы. Нарочный взлетел в воздух, перекувыркнулся через голову и брякнулся на жердины забора. Волчок замер от