– Ты уверен, что ничего не забыл?
Он обернулся и увидел стоявшее в нескольких метрах от него черно-белое существо, закутанное в бархатный плащ.
Анна Геймз.
Акерманна обдала жаркая волна гнева. Он подумал о птице – вестнице несчастья, о проклятии, преследующем его по пятам. Эрик справился с эмоциями. «Сдать ее, – сказал он себе. – Сдать ее – единственный способ спастись».
Он бросил свой мешок и произнес, стараясь говорить участливо-обеспокоенно:
– Господи, Анна, где ты была? Все тебя ищут. – Он шагнул вперед, раскрыв для нее объятия. – Ты правильно сделала, что пришла ко мне. Ты…
– Стой, где стоишь.
Он застыл и медленно, очень медленно, обернулся на этот голос. От колонны справа отделился силуэт: Эрик так удивился, что у него даже помутилось зрение. Из глубин подсознания всплывали неясные образы и воспоминания. Он знал эту женщину.
– Матильда?
Она молча подошла, и он переспросил изумленным тоном:
– Матильда Вилькро?
Она подошла совсем близко и наставила на него пистолет. Он пролепетал, переводя взгляд с одной женщины на другую:
– Вы… Вы знакомы?
– Куда идет человек, когда перестает доверять невропатологу? К психиатру!
Она, как и прежде, говорила чуть протяжно. Как забыть такой голос? Рот наполнился вязкой, как тина, слюной: у нее был странный вкус, но теперь Эрик узнал его: это был вкус страха – едкого, глубинного, зловещего. Он сам генерировал это чувство – оно сочилось изо всех пор его кожи.
– Вы следили за мной? Что вам нужно?
Анна подошла. Ее сине-серые глаза мерцали в зеленоватом свете стоянки. Глаза цвета океанской воды, раскосые, почти азиатские. Она улыбнулась и спросила:
– А ты как думаешь?
40
Я лучший, ну, скажем так – один из лучших в области нейронаук всех мастей, в том числе – нейропсихологии и когнитивной психологии. Это не хвастовство и не тщеславие, а факт, признанный международным научным сообществом. В пятьдесят два года я тот, кого называют величиной, авторитетом.
Но авторитет я приобрел, покинув мир науки, сойдя с прямой дорожки и ступив на запретную территорию. Я пошел неизведанным путем и стал «первачом», пионером, которому предстояло войти в историю своего времени.
Вот только для меня все кончено…
По прошествии шестнадцати месяцев томографических опытов с памятью – третий сезон программы «Память персональная и культурная» – повторение некоторых аномалий заставило меня связаться с лабораториями, где в рамках исследований применялся тот же радиоактивный маркер – Кислород-15.
Ответ был единодушным: никто не заметил ничего необычного.
Это вовсе не значит, что я ошибаюсь. Скорее всего, необычность полученных мной результатов связана с тем, что я вводил моим подопытным более высокие дозы препарата. Я чувствую, что переступил порог, и этот порог выявил его силу.
Слишком рано публиковать какие бы то ни были результаты. Я составляю отчет для тех, кто меня финансирует, для КАЭ, и в приложении на последней странице упоминаю об отмеченных в ходе исследований необычных явлениях, связанных с косвенным воздействием Кислорода-15 на человеческий мозг. Вывод: необходима отдельная исследовательская программа.
Реакция следует незамедлительно. Меня вызывают в штаб-квартиру КАЭ в мае. Двенадцать экспертов ждут меня в конференц-зале. Я с первого взгляда узнаю эти стриженные ежиком головы и безупречную форму: военные, с которыми я встречался два года назад, когда впервые представлял свою исследовательскую программу.
Я начинаю излагать все по порядку:
– Принцип ПТ (позитронной томографии) заключается во введении радиоактивного маркера в кровь испытуемого. Камера в режиме реального времени регистрирует испускаемые им сигналы, что позволяет фиксировать мозговую деятельность. Я выбрал в качестве такого маркера классический радиоактивный изотоп – Кислород-15 и…
Меня прерывают:
– В своем отчете вы пишете об аномалиях. Расскажите, что именно произошло.
– Я отметил, что испытуемые путают свои собственные воспоминания с историями, которые были им рассказаны во время сеанса.
– Уточните.
– Во многих тестах мы сообщаем испытуемым вымышленные истории и короткие анекдоты, которые просим их потом устно повторять. Так вот, они излагали эти истории как имевшие место в действительности.
