Шиффер перешел к вопросам общего порядка:
– Когда Руйя Беркеш приехала в Париж?
– В мае две тысячи второго. Ты виделся с Мариусом?
Он проигнорировал вопрос.
– Какой она была?
– Крестьянка, но она знала город.
– Адану?
– Жила в Газиантепе, потом в Адане.
Шиффер наклонился к ней – последняя фраза заинтересовала его.
– Она родилась в Газиантепе?
– Кажется, да.
Шиффер начал ходить по комнате, машинально притрагиваясь к безделушкам.
– Грамотная?
– Нет. Но современная. Не раба традиций и обычаев.
– Она гуляла по Парижу? Ходила куда-нибудь? В клуб или в кино?
– Я сказала – современная, а не сбившаяся с пути. Руйя была мусульманкой. Ты не хуже меня понимаешь, что это значит. Но в любом случае она ни слова не говорила по-французски.
– Как одевалась эта девушка?
– По западной моде. – Гозар повысила голос. – Шиффер, что ты ищешь?
– Я хочу понять, как убийце удалось застать ее врасплох. Девушка, которая сидит дома, ни с кем не разговаривает, не развлекается – к такой не очень-то подберешься.
Разговор не клеился. Они задавали те же вопросы и получали те же ответы, что и час назад в другом месте. Поль подошел к окну, выходящему на мастерскую, и отдернул занавеску. Турки продолжали работу: деньги переходили из рук в руки над мехами, прикорнувшими на прилавках, как уставшие зверьки.
За его спиной прозвучал новый вопрос Шиффера:
– Что было у нее на уме?
– То же, что у остальных: «Тело мое здесь, мысли – там…» Она думала лишь о том, как бы поскорее вернуться домой, выйти замуж и завести детей. Здесь она жила «на чемоданах». Трудилась, как муравей – шила на своей машинке, делила квартиру с двумя девушками.
– Я хочу с ними поговорить.
Поль перестал слушать, наблюдая за суетой на нижнем этаже. Все, что там происходило, выглядело меной, древним обрядом. Слова Шиффера дошли до его сознания:
– А ты сама что думаешь об убийце?
Молчание Гозар продлилось так долго, что Поль обернулся.
Турчанка встала и подошла к окну. Глядя вниз, она прошептала:
– Я думаю… думаю, тут скорее политика.
Шиффер подошел к ней.
– О чем ты?
Она резко обернулась:
– О том, что это дело затрагивает интересы других людей.
– Черт бы тебя побрал, Гозар, да объясни же мне все толком!
– Мне нечего объяснять. В квартале поселился страх, и я не исключение. Никто не станет помогать тебе.
Поль вздрогнул. Молох из ночного кошмара внезапно показался ему реальным существом. Каменный бог-истукан, приходящий за добычей в подвалы и трущобы Маленькой Турции.
– Свидание окончено, Шиффер.
Сыщик сунул блокнот в карман и отступил, не собираясь настаивать. Поль бросил последний взгляд вниз.
В это мгновение он его и заметил.
В здании склада появился еще один темноволосый усач в синей адидасовской куртке. В руке он нес коробку. Мужчина машинально поднял глаза, встретился взглядом с Полем, и лицо его исказилось от ужаса.
Он бросил коробку на прилавок, сказал несколько слов стоявшему у кронштейна с вешалками рабочему и пошел назад к двери. Последний взгляд, брошенный им наверх, подтвердил догадку Поля: страх.
Полицейские спустились вниз. Шиффер раздраженно буркнул: