использовали во время сеансов электрошока. На полу, в пыли и плесени, валялись сбритые волосы: так было удобнее крепить электроды.

Диана сделала еще несколько шагов и наткнулась на кессоны сенсорной изоляции – саркофаги с соленой водой около двух метров в длину. Она наклонилась ближе и увидела на поверхности воды кости. Судя по размерам, они принадлежали детям либо низкорослым щуплым взрослым. Диана подумала о Люсьене, и ей стало дурно.

– Не могу больше. Не могу здесь оставаться, – произнес державшийся у нее за спиной Джованни.

– Придется, – перебила его Диана. – Нужно еще поискать. Понять, что здесь произошло.

– Нечего понимать! Какие-то психи пытали тут несчастных узников, только и всего!

Диана облизнула губы. Воздух был горьким от соли. В глубине зала, за металлическими ширмами, она заметила другое помещение, подошла посмотреть и обнаружила столик из оцинкованного железа, стальные шкафчики и треснувшую от холода лабораторную посуду. Пол был усеян осколками стекла. При дыхании изо рта вырывался пар. На дне колб и бутылок в остатках черноватой жидкости лежали потемневшие от холода и времени органы.

До нее начинала доходить логика этого места. Все инструменты и приборы утратили первоначальное назначение, превратившись в пыточный арсенал. Мерзавцы ничего не добились традиционными методами и стали палачами: они пытались вырвать не дававшуюся им в руки тайну, причиняя жертвам боль. Неужели именно так парапсихологи узнали секреты цевенских шаманов? Нет, в этой версии не хватало какого-то важного звена.

Она заметила столики на колесах, где были разложены иглы, ножи и крючки. Все эти предметы – скорее оружие, чем хирургические инструменты, – были отделаны слоновой костью, перламутром и рогом… с тонкой резьбой.

Диана замерла. Говорят, иногда молния бьет в человека с такой скоростью, что жертва не сгорает, но все жилочки ее плоти до конца дней хранят память об этом воздействии. Диана сейчас находилась именно в таком состоянии. Когда-то в нее «ударила молния», память дремала в ее теле и теперь сочилась изо всех пор и щелей.

Диана узнала инструменты – они были из ее прошлого. Она едва не потеряла сознание и ударилась бы головой об стол, не поддержи ее Джованни.

– Что с тобой?

Диана оперлась руками о железную тележку, инструменты посыпались на пол, на осколки колб и ампул. У нее потемнело в глазах.

– В чем дело? – Итальянец ничего не понимал.

– Я… мне знакомы эти инструменты, – пробормотала Диана.

– Что ты говоришь? Как это возможно?

– Их опробовали на мне.

Джованни ничего не сказал – только взглянул на нее, ужаснувшись услышанному. Диана колебалась, но отступать было поздно:

– Все произошло жаркой июньской ночью восемьдесят третьего. Мне было четырнадцать лет. Я возвращалась со свадьбы, шла пешком по улочкам парижского предместья Ножан-сюр-Марн. На меня напали у реки.

Диана замолчала, тяжело сглотнула и продолжила:

– Я почти ничего не видела. Человек в маске опрокинул меня на спину, заткнул рот травой и начал раздевать. Я задыхалась, хотела кричать, но… видела только ивы и освещенные окна стоявших вдалеке домиков.

У Дианы перехватило горло, но она вдруг почувствовала невероятное облегчение. Она не думала, что сумеет когда-нибудь рассказать о случившемся. Итальянец рискнул задать вопрос:

– Тот человек, что он с тобой сделал? Он…

– Изнасиловал ли он меня?

Диана устало улыбнулась:

– Нет. В первое мгновение я почувствовала жгучую, как от ожога, боль, а когда подняла глаза, он уже исчез. Я оставалась у реки в состоянии шока. По ногам ручьем текла кровь… Я собрала последние силы и вернулась домой. Промыла рану. Сделала перевязку. К врачу обращаться не стала. И матери ничего не сказала. Рана зарубцевалась. Много позже, изучив анатомический атлас, я поняла, что негодяй со мной сделал.

Диана замолчала. Прошло много лет, но ужасное воспоминание вернулось и снова причиняло жестокую боль. Она яростно пыталась стереть тот кошмар из памяти, но он был с ней каждую минуту, да что там – каждую секунду ее жизни. И она произнесла запретные слова – как будто выплюнула раскаленные добела камешки:

– Нападавший сделал мне обрезание.

Итальянец онемел от потрясения. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем он взял себя в руки и спросил:

– Но… как это может быть связано с токамаком? С инструментами?

– Той страшной ночью, – хриплым голосом ответила Диана, – я разглядела только оружие, которое насильник держал рукой в перчатке. – Она толкнула ногой валявшиеся на полу скальпели. – Это был один из этих ножей с рукоятью из резной слоновой кости…

Рассудок Джованни отказывался воспринимать очередную тайну.

– Это… невозможно, – выдохнул он.