– Все устали! Весь Чикаго устал! Вставайте! – Они обходили пылающие завалы. Продирались сквозь огненные дебри, оставляющие на коже черные язвы ожогов. Прямо на тротуаре лежал пожилой мужчина, очевидно, умерший от сердечного приступа. Риордан не дал женщинам даже остановиться и подойти к нему.
Элиза не представляла себе, сколько прошло часов, прежде чем они вышли на берег озера, где уже собралась огромная толпа беженцев, превратившаяся в безумное, утратившее человеческий облик стадо, движимое единственной мыслью – выжить.
Некоторые торопливо закапывали себя во влажный песок по плечи, боясь, что пожар настигнет их и здесь. Другие входили в воду, высоко держа на руках маленьких детей.
– Мы… нам некуда больше бежать, – вконец обессилев, пробормотала Элиза, выпуская из рук свой край металлического ящика.
«Его можно закопать на берегу, здесь он будет в безопасности. А потом, не медля, надо войти в озеро, как делают остальные», – подумала Элиза.
Но Риордан, как будто прочитав ее мысли, отрицательно покачал головой. Его лицо превратилось в суровую, окаменевшую маску, исчерченную глубокими морщинами горя и страдания. Он молча показал рукой на озеро. Элиза обернулась и увидела картину, от которой волосы у нее встали дыбом: беженцы все прибывали, им не было числа. Они входили в воду, тесня уже стоящих там к середине озера. Люди, толкаясь, захлебывались и, пытаясь спастись, хватали друг друга за одежду, топя себя и других. Над водной гладью неслись крики, стоны, женский визг и плач детей.
– Все они в конце концов погибнут. Пошли. Надо намочить одежду в воде и идти дальше вдоль побережья на юг до тех пор, пока не окажемся в полной безопасности.
– Но…
– Это решено, Элиза. Я намерен спасти всех нас, а заодно и результаты труда всей своей жизни.
Риордан нагнулся, легко поднял сейф и взвалил его себе на плечо.
Стыдясь собственной слабости, Элиза покорно поплелась за Риорданом, по щиколотку утопая в рыхлом песке и волоча за собой еле живую Фифину. На нее вдруг снизошло странное среди всеобщей гибели чувство успокоения. Риордан Дэниелс, может быть, и безжалостный хищник, но плечи его сделаны из камня. Он спасет их всех! А потом… Впрочем, главное – он спасет их!
Уже брезжил рассвет, когда они наконец оказались за пределами досягаемости огня. Позади лежал Чикаго – сплошное пепелище, мертвая пустыня, исторгающая клубы черного зловонного дыма, который поднимался в сереющее небо и окутывал его маревом до самого горизонта. Они дошли до самой отдаленной окраины города, не тронутой стихией. Здешние обитатели, несмотря на ранний час, выходили на улицы и с удивлением смотрели на дымовую завесу, сквозь которую едва пробивались первые лучи солнца. Эти счастливчики и понятия не имели о том, какой страшной выдалась прошедшая ночь для тысяч их сограждан.
Риордан остановил фургон торговца мануфактурой, заплатил вперед извозчику, испуганно таращившемуся на их закопченные лица и прожженную одежду, и попросил его помочь погрузить тяжелый сейф. Наконец они тронулись в путь. Фифина тихо плакала, уткнувшись в спасенную шляпку.
Изнеможение охватило Элизу, и поэтому не было сил сопротивляться, как невозможно бороться с действием опия, лишающего тела чувствительности, а сознание – ясности.
«Мы живы», – в какой-то полудреме услышала Элиза свой собственный бесцветный голос. Она утопала в мягком кожаном сиденье; ее раскачивало из стороны в сторону от усталости. Неожиданно Риордан обнял ее за плечи и притянул к себе, его губы прижались к ее губам – беззастенчиво и властно. Так требуют справедливой награды солдаты, одержавшие победу в жестокой битве.
А затем он, торжествующе сверкая глазами, воскликнул:
– Да, мы живы, черт побери! Мы выбрались из этого пекла! И даже спасли мои бумаги.
– Пожалуйста…
Она слабо попыталась отстраниться от своего спасителя, прекрасно понимая, что поцелуй всего лишь выражение радости и ликования по поводу чудесного спасения. Но он не дал ей этого сделать. Во второй раз прикосновение его губ было мягче, нежнее и настойчивее. Элиза безотчетно ответила на его поцелуй и почувствовала, как по ее телу распространяется сладкое, терпкое тепло.
Казалось, время остановилось для них обоих, Элиза растворилась в неведомой ей доселе истоме; ночной пожар, тряский фургон и плачущая Фифина исчезли, остались их соприкасающиеся губы, горячая близость тел, восторг и… страх. Страх разрушить это волшебное мгновение…
Но вот Элиза откинулась. на спинку сиденья и, прислушиваясь к глухим, тяжелым ударам своего сердца, принялась смущенно рассматривать обгоревшую юбку и руки, испачканные сажей. Ни за что на свете она не смогла бы сейчас взглянуть на Риордана.
Он назвал извозчику адрес, и тот резко взмахнул кнутом. Фургон еще быстрее покатился по узенькой улочке…
Глаза Элизы слипались от усталости. Она не находила в себе силы оттолкнуть сильную, надежную руку, обнимавшую ее за талию. Вконец обессилев, Элиза бессознательно доверилась Дэниелсу. Теперь ей хотелось только одного: чтобы ее окружили заботой и уютом.
– Ну вот и хорошо, – тихо прошептал Риордан. – Положите голову мне на плечо. Вы очень упрямое маленькое создание, Элиза. Подумать только, тащить этот тяжелый ящик так долго и ни разу не пожаловаться на усталость… Отдохните, вздремните немного…
Элиза отрицательно покачала головой и через мгновение обнаружила, что Риордан несет ее на руках вверх по широкой лестнице с мраморной балюстрадой. Но она закрыла глаза, полностью доверяясь своему спасителю.
Неужели она так крепко заснула, что не почувствовала, как они приехали? И где Фифина?
Элизу охватило беспокойство, правда, через секунду исчезнувшее без следа, вытесненное всепоглощающей, нечеловеческой усталостью.
– Вам необходимо отдохнуть, – едва слышно сказал Риордан.
