девочек, несмотря на убогую одежду, лица нарумянены, глаза и губы подкрашены. Тогда я только подивился этому, а позже узнал, что по местным обычаям, особенно в деревнях, детей специально одевают плохо, более того, им специально пачкают лица: это якобы спасает их от дурного глаза. А макияж на девочек наносят их матери, чтобы с самого детства они выглядели красиво.
На небольшой площадке подростки постарше, пыля, азартно играли в волейбол через веревку.
По утрам из узких переулков выходили люди, в основном мужчины, одетые весьма прилично, многие в пиджаках, некоторые при галстуках. Они шли через пустырь к проспекту Даруль-Аман, видимо, на работу.
Чуть позже появлялись женщины с сумками: наверное, шли на базары за покупками. Через какое-то время они возвращались, и над домами и двориками показывались небольшие дымки: готовилась еда. Иногда ветерок доносил до меня запахи свежеиспеченного хлеба или лепешек, реже – аромат жареной баранины: рядовые жители Кабула жили весьма скромно и мясо ели не каждый день.
Потом, когда солнце поднималось в зенит и начиналась дикая жара, наступало затишье. Все живое пряталось в тень.
Эх! А все-таки хорошо было на КУОСе!
Наш объект находился в лесу. Среди старых могучих сосен стоял двухэтажный деревянный коттедж, где мы жили по два-три человека в комнате. Объект был построен до войны, еще в 1936 или в 1937 году, и с тех пор использовался для подготовки разведчиков-нелегалов и групп специального назначения. Говорят, именно здесь готовился перед заброской к немцам знаменитый Кузнецов. Кого только не видели эти старые сосны и стены коттеджа! Если б только они умели говорить... А потом здесь была 101-я Школа. Сколько народу прошло через этот объект! Кто навстречу славе, а кто навстречу смерти.
Как поется в одной из наших куосовских песен:
Вот и мы улетели в неизвестность.
А между тем жизнь шла своим чередом и ставила перед нами все новые и новые задачи.
По указанию руководства ввели круглосуточное патрулирование по внутреннему периметру посольства. Занятие достаточно дурацкое и утомительное. На кой черт, спрашивается, таскаться днем под палящим солнцем вдоль забора, когда обстановку вполне можно было бы контролировать и с крыш? Но жаловаться было некому, да и указание это судя по всему поступило из Москвы, а с Центром не поспоришь!
Буквально на следующий день к нашему командиру заявилась разгневанная послица. Оказывается, по ее словам, «солдаты», бесконтрольно шляясь по территории посольства, пугают своим «диким видом» и оружием дипломатов и членов их семей. А по ночам громко топают «сапогами» и не дают никому уснуть.
Командир, смутившись под напором истеричной и вздорной бабы, попытался было объясниться с ней, но потом махнул рукой и сказал, что примет меры. И меры были приняты. Нам было приказано ходить на патрулирование только ночью и. обутыми в спортивные тапочки!
Хорошо хоть, что не босиком!
А в это время в Афганистане происходили бурные политические события. Как это обычно бывает, пришедшие к власти «слуги народа» выясняли, кто из них главнее.
«Халькисты» во главе с Нур Мухаммедом Тараки и Хафизуллой Амином начали теснить «парчамистов» со всех государственных постов, из армии, из спецслужб. К тому времени, когда мы попали в Афганистан, это им вполне удалось. «Парчамисты» уже считались «врагами народа» (знакомое словосочетание, где-то мы его уже слышали!), а их лидер Бабрак Кармаль был сослан из страны послом в Чехословакию. Вот это по-нашему, «по-бразильски»!
Волею случая ставший у кормила власти Тараки – мужик, в общем-то, неплохой, только очень непрактичный, болтливый, мечтательный и выпить не дурак (говорили, что печенка у него от выпивки уже почти не работала), особо не утруждался поисками наиболее приемлемых для местных условий путей построения нового общества «без эксплуатации человека человеком».
А в это время «верный ученик и соратник» Амин за спиной «великого отца народа» потихоньку набирал силу, подбирал преданных людей, подчинял себе силовые структуры, уничтожал сомневающихся, мешающих и прочих «лишних людишек». Короче говоря, рвался к власти. Шел старый, как сам мир, процесс: «революция пожирала своих детей».
Из Центра пришла шифровка о том, что наш отряд должен обеспечить безопасность вылетающего в Кабул из Москвы одного из наших видных политических деятелей.
По нашему разумению, он ехал сюда, чтобы разобраться все-таки, кто же лучше: Тараки или Амин, на кого делать ставку, с кем идти дальше. Уже тогда вопрос с Амином стоял достаточно остро. Умный, быстрый в решениях, фантастически работоспособный, жестокий и вероломный, Амин явно превосходил по своим деловым качествам своего «учителя» Тараки. Он мог быть хорошим другом для нас (если бы мы вели себя по-умному), но мог быть и большим врагом. Амин нутром чувствовал слабых, не способных защититься, и запросто подавлял их. Либо морально, либо физически...
Так что надо было решать, с кем нам дружить дальше.
Встреча и беседа нашего видного политического деятеля с Амином должна была состояться в резиденции нашего посла. Мы обеспечивали безопасность этой встречи: враг не дремлет, вооруженная оппозиция набирает силы, возможны попытки нападения, совершения террористического акта и прочее.
Мне довелось попасть в группу ближнего кольца охраны. Мы, двенадцать бойцов, группами по четыре человека с разбивкой на парные патрули, должны были охранять и оборонять непосредственно резиденцию посла. Патрулировали в саду, который с одной стороны примыкал вплотную к резиденции, а с другой стороны – к внешнему забору. Наша задача: не допустить проникновения посторонних или нападения со стороны забора. В случае чего – огонь на поражение.
Хорош был сад у посла! Посторонние лица туда не допускались. А чего только там не было! Множество плодовых деревьев и кустов, грядки с клубникой, петрушкой, луком, свеклой, картошкой, морковкой. Розы и тюльпаны, иные цветы и растения. Все там было.
Надо сказать, что с едой у нас в то время было тяжко. Питались мы тем, что привезли с собой, то есть – сухпайками. Да и то не вволю. Экономили: неизвестно, сколько еще здесь пробудем и где придется дислоцироваться. Так что фактически получалось, что один сухпаек делили на двоих, а то и на троих бойцов. Овощей и фруктов, естественно, не было: их ведь надо было покупать на месте, а денег для этого не выделяли. А занятия по физподготовке, которые так способствуют повышению аппетита, активно продолжались: два-три раза в день! Да и охранная служба отбирала много сил. Короче говоря, все мы постоянно испытывали чувство голода.
И вот мы оказались в саду, где с деревьев свешивались уже вполне зрелые, налитые соком яблоки, аппетитные груши, на кустах виднелись богатые витаминами ягоды, на грядках уже созрела клубника, а спелая морковка, такая полезная для поддержания остроты зрения, аж вылезала из земли сама. В голове бродили мысли о том, как добрый дедушка посол дает указание своим приближенным, и те, чтобы поднять нашу боеспособность, выносят для нас подносы с фруктами, а может быть (чем черт не шутит!), и с шашлыком, запах которого явственно ощущался нашим обостренным обонянием и вызывал, как у собаки Павлова, обильное слюновыделение.
Но не тут-то было.
Вместо хлебосольных посланцев с явствами на ступеньках резиденции показалась послица – «мама». Это была неряшливо одетая, толстоватая, с виду неказистая баба со стертым лицом в очках. Мы молча поприветствовали ее, став по стойке смирно. Не обращая на нас никакого внимания, она начала медленно прохаживаться по тропинкам сада, подолгу задерживаясь у плодовых деревьев и кустов, останавливаясь у грядок. При этом она пристально вглядывалась во что-то, шевелила губами, время от времени делала какие-то пометки ручкой на клочке бумаги.
Потом она повернулась, так же медленно возвратилась к ступенькам резиденции и поманила нас к себе пальцем.
