Оставшись с глазу на глаз, он твердо встретил тяжелый взгляд своего визави и спокойно спросил:
– С тобой можно серьезно разговаривать?
– Можно.
– Так вот: все что скажу, передай своим хозяевам. Вчера прямо рядом с комендатурой обстреляли наш «Урал». Это ваши, местные. Чужой по дворам бы лазить не стал и так быстро спрятаться бы не сумел. Сегодня ночью вокруг блокпоста тоже ваш пацан бегал, из «Борза» стрелял. Мой снайпер его двадцать минут в оптике держал. Не стал пацана убивать. Он в партизана играет, а того не понимает, для чего его, дурачка, используют. Скальпы ваши мне не нужны. Земля ваша тоже. Я сюда пришел, чтобы вы перестали убивать. Русских, нерусских, своих же чеченцев. И я вам, пока нахожусь здесь с моими ребятами, убивать не позволю. Если по нашей комендатуре, или по нашему блокпосту снова будут стрелять, прикажу отвечать. Огнем на огонь. Этот дом сгорит первым. А если хоть один из моих людей будет ранен или убит, всю улицу развалю. Всю. Ты меня понял?
– Хорошо, я передам. Очень серьезным людям передам. А ты не боишься?
– Чего?.. Что молчишь? Спрашиваешь, так спрашивай ясно.
– Умереть, например.
– Этого вам бояться надо, – Змей улыбнулся, – ты моих ребят видел? Я их пока на коротком поводке держу. И не дай Бог, чтобы они с этого поводка сорвались. Но если хоть один из них кровь братишки увидит, я их не остановлю. И останавливать не стану.
С улицы донесся визг тормозов и чей-то возмущенный голос.
– О, похоже, опять ваш дружок приехал! Сколько ему платите? Или он вас так, по-родственому прикрывает? Ну да ладно. Это ваши дела. Ты все запомнил, что надо передать?
– Все.
– Ну и молодец. Худой мир лучше доброй ссоры. Змей вышел на улицу и направился к ближнему БТРу, у которого, словно дворняжка-дурнолайка прыгал остановленный бойцами начальник райотдела. Отмахнувшись от осатаневшего «коллеги» и, запрыгнув на броню, дал отмашку. БТРы взревели, обдали майора и его свиту облаками сгоревшей солярки и плавно закачались вдоль враждебно уставившихся окон.
– Командир, гляньте, вот это разминировали! – Мамочка весело ткнул пальцем за спину.
Змей оглянулся. Недалеко от особняка, где велись «переговоры на высшем уровне», на обочине дороги высилась пирамидка из битых кирпичей с воткнутой наискось фанеркой. На фанерке красовалась лаконичная надпись: «Мина».
Змей не успел еще подняться в командирский кубрик, как навстречу дневальный выскочил:
– Командир! Передали – в одиннадцать в ГУОШе совещание.
– О, Господи! Опять два часа воздух трясти. Мамочка, скажи Винни, пусть готовит «Урал». Ты там что-то в ГУОШе выцыганил в прошлый раз?
– Сегодня прапор знакомый обещал кое-что из вещевки. Может, я с вами?
– Расскажи все Винни, пусть он с ним разберется, пока я буду камуфляж на заднице протирать. А ты насчет баранинки похлопочи.
– Прикрытие возьмете?
– Я что, пижон, по Грозному с одним водителем ездить? Или ты мечтаешь обмен века произвести: меня на перловку у боевиков выменять?
Последняя реплика Мамочку не смутила. Скорей, наоборот. У него в глазах появилось странно- мечтательное выражение:
– Нет, за перловку я верну машину и Винни. А вас обменяю на дудаевскую тещу.
– Типун тебе на язык! Да и теща, видишь, смылась. Наверное, услышала, что ты к ней в гости собрался, а тебя, афериста, похоже, уже весь город знает... Как они задолбали этими совещаниями!
Эх, война, война!
Впереди толпа гудит. Площадь народом запружена. На подходе к ней тоже кучки людей стоят, ненавидящими взглядами нас обжигают.
Митинг очередной.
Ну их к Аллаху. Через этот улей ехать – дураком надо быть. Либо пулю всадят исподтишка, либо вообще на машину полезут, попробуют заваруху какую-нибудь учинить. Омоновцев, конечно, могут и побояться. У нас народ отчаянный, дойдет дело до драки – гранатами дорогу зачистим. Да только зачем зря грех на душу брать. Женщин полно.
Нормальные герои всегда идут в обход. Плохо, конечно, что улочки незнакомые. Правда, меньше шансов на засаду напороться, нас ждут на постоянных маршрутах. Зато можно с любой другой неожиданностью столкнуться. Есть районы, где боевики в открытую разгуливают.
А хочется побыстрей домой, на базу. В кабине «Урала», на командирском сиденье огромная длинная дыня лежит. Специально на рынок заезжали. По жаре такой на эту фруктину чудесную спокойно смотреть невозможно.
– Ничего, скоро мы до тебя доберемся, правда, Винни? Водитель, добродушный крепыш, родной брат Винни Пуха, согласно кивает головой и непроизвольно сглатывает слюну. Он целый день сегодня за рулем, еще и с обедом пролетел. Пока другие перекусывали в столовой ГУОШа, Пух где-то хлопотал с погрузкой вещевки для отряда.
– Змей, смотри!
– Вижу.
«Сферу»[12] – на голову, дверцу приоткрыл, ей же и прикрываюсь: броник мой на дверке висит. Не вывалиться бы, когда Винни тормознет.
Молодец Пух, вроде от дороги глаз не отрывает, а суету непонятную впереди по курсу засек.
Слева, на краю пустыря большого, рыночек. Киоски и просто столы на небольшой площадке стоят. На одних – запчасти поразложены. На других – овощи, консервы какие-то. Но люди не торгуются, у столов не трутся. Люди за киосками поприседали, под столы забились. Несколько человек на земле лежат. Кто неподвижно, руками голову закрыв, а кто бочком-бочком старается за кучу мусора заползти. Справа еще интересней: УАЗик, а за ним двое в камуфляже, с автоматами. Нас увидели, но смываться не торопятся. Наоборот, руками машут, останавливают. Один еще и в сторону рынка показывает, мол, туда поглядывайте.
Мы, дорогой, везде поглядывать будем. Здесь недогляд смертью пахнет. Тем более, нехорошее место, открытое. Только справа панели бетонные свалены, да впереди – узкая улочка с домами частными. Но до них еще добраться надо. Если оттуда стрелять не начнут...
– К бою, слева – справа!
Хлопцы мои не зевают, уже как надо стоят: вдоль бортов, разом – на колено. Оружие – наизготовку. Борт железный, да скамейка деревянная – не велика защита, но от осколков прикроют. Шлемы и броники тоже не бумажные. А дальше – каждому своя судьба.
А моя доля – командирская.
Не зная обстановки, за секунды считанные принимай решение, как поступить. Может, спектакль все это, отвлечение для засады. И надо, пока не поздно, назад рвать, огнем прикрываясь. Может, и свои попали в переделку, помощь нужна. А цена ошибки – «груз двести», а то и не один...
Вот и разгадка!
Слева, за пустырем, на крыше обгоревшего здания и в темных провалах его бывших окон огоньки замелькали. И по раме стальной «Урала» нашего, как горохом – тр-р-р-ру!
Стрекот автоматный последним прилетел.
– К машине!
Да что с вами, орлы, не услышали за шумом, или от уставной команды в мозгах перемкнуло?!
– Прыгай, вашу мать!..
Другое дело! Стокилограммовый Бабадя в полном снаряжении (двадцать пять кило металла), с ручным
