нахмурился, сдержанно кивнул и предостерегающе поднял ладонь – никаких действий без моей команды. Ждем условного сигнала.

Сверкающий лаком и хромовой отделкой кузова черный красавец «Мерседес» вылетел из-за поворота, быстро сбросил скорость и остановился прямо напротив холма, не глуша мотор. Водительская дверь открылась, и из уютного теплого салона на щипучий мороз вышел мужчина в форме гитлеровской армии. По виду – обычный шофер, какие есть у каждого большого военачальника любой армии, по должности имеющего право на персональное авто. Огляделся, несколько раз глубоко вздохнул, выпуская клубы пара, обошел «Мерседес» спереди и, остановившись возле кювета, расстегнул брюки. Справив нужду, повернулся лицом к холму, достал из кармана куртки сигарету и закурил. А потом – Слава увидел это отчетливо – сделал опущенной вдоль тела рукой короткий, но недвусмысленный приглашающий жест кистью – давайте, мол, мужики…

Это, вне всяких сомнений, был агент.

– Пошли, – скомандовал Скрипач.

Рывком поднявшись из сугроба, облаченные в белые маскировочные халаты десантники, словно два снежных кома, два поджидающих добычу белых орла, скатились, слетели к подножию холма, достигли тихо урчащей двигателем машины и, держа автоматы наперевес, заглянули внутрь «Мерседеса».

На просторном и широком заднем сиденье лимузина спал, уютно развалившись и не замечая ничего вокруг, огромный пузатый генерал в парадной форме и распахнутом на груди теплом кожаном пальто с меховым воротником. На шее толстяка сверкал железный крест – высший орден воинской доблести в германской армии.

Скрипач и Слава сразу все поняли. А поняв – не сдержались и почти в унисон дружно выругались. Крепко выругались, от души. Так, что даже шофер не удержался от короткой ухмылки. Вот тебе и «посылочка»! Килограмм сто двадцать как минимум. Для дожидающегося в березняке, в пятнадцати километрах, Лиса это было приговором. Не могло быть и речи, чтобы одному донести эту тушу до места посадки самолета. Если только не использовать последний шанс. И этот шанс полностью зависит от решения, которое принял агент…

– «Посылка»? – кивнув на генерала, спросил шофера Скрипач.

– Она самая, – подтвердил агент. – Генерал Фридрих фон Краузе. Вторая по важности птица в Восточной Пруссии. А я – Манфред… Макар, его личный шофер. До этой минуты.

– Что с ним? – вмешался в диалог Слава. – Оглушил?

– Спит. Пьяный. В ночь с пятницы на субботу герр генерал всегда пьяный. На всякий случай я дал ему коньяка со снотворным. Еще часов пять будет в отключке.

– Таблетки с алкоголем – это серьезно. Не загнется раньше времени? – нахмурился Жора.

– Нет, – успокоил шофер. – Краузе – кабан живучий. Долетит…

– Понятно, – буркнул Скрипач. – Ты остаешься здесь или уходишь с нами?

– Лечу, конечно, – с облегчением выдавил агент. – Мне после исчезновения генерала деваться некуда. Да и делать мне здесь больше нечего. Задание выполнено. «Языка» взяли.

– Да уж, «язычок» тот еще. – Скрипач на секунду задумался, не моргая разглядывая из-под бровей безмятежно спящий, чуть кривящий раскормленную лоснящуюся рожу ценный «груз». Поднял взгляд на шофера.

– Машину придется загнать в лес и сжечь. Но это успеется… Мы сможем без проблем проехать на ней семь километров на север? Максимально близко к месту посадки самолета? Это почти у границы с Литвой.

– Конечно, – пожал плечами Манфред, разглядывая маскировочные одежды десантников. – Не тащить же этого жирного борова на горбу… Стационарных контрольных постов по пути быть не должно. Но всякое бывает. Так что шкуры свои белые сбросьте. Чтобы не мелькали. Бог даст – прорвемся… – Он перекрестился, открыл водительскую дверь.

Жора обернулся к Охотнику и выжидающе замер. Слава решительно кивнул. Все было понятно и без слов. Он рискнет, вернется за Лисом и попробует донести командира до самолета к условленному времени. Должен успеть. Еще целых пять часов.

Они со Скрипачом пожали друг другу руки и тут же, не сговариваясь, по славянскому обычаю вдруг на секунду слились в крепких мужских объятиях. Словно заранее прощались…

Скрипач, быстро избавившись от легкого масккостюма, бросил его в кювет, засыпал снегом и сел на заднее сиденье «Мерседеса», рядом с ничего не подозревающим генералом фон Краузе. Что-то в двух словах объяснил Манфреду. Сверкающая лаком большая черная машина тут же сорвалась с места. Слава шумно вдохнул колючий морозный воздух, закинул за спину автомат, посмотрел на часы и, отметив контрольное время начала марш-броска, побежал уже знакомым маршрутом назад – на холм, на выручку старлею Толе Веригину…

Время, как всегда в состоянии цейтнота, летело с невероятной скоростью. Пытаясь обмануть его, выжать из каждой безвозвратно потраченной секунды максимум, Слава постоянно подгонял себя, лишь изредка, на минуту, не больше, давая организму короткую передышку и переходя с бега на быстрый шаг. Уже совсем рассвело, и передвигаться по пересеченной местности было легко, не рискуя споткнуться в темноте о корягу или пень. Очень помогали специально отмеченные на маршруте к месту встречи с агентом условные знаки. Вот лежащее дерево, а вот полянка с лежащим посредине огромным валуном. А там, за мелкой, промерзшей до дна лесной речушкой и последним сосновым бором, начнутся пахотные поля. За пятым из них, в березовой роще, ждет Лис…

Когда вдали показалось место приземления их группы, Слава вскинул руку и отметил потраченное на возвращение в исходную точку время. На преодоление пятнадцати километров у него ушел час и двадцать три минуты. Значит, в запасе еще три с половиной часа. Внезапно в груди Охотника появился и стал разрастаться до размеров костра предательский холодок. Слава вдруг наглядно, в реальности, представил себе, что несет на спине тяжеленного Лиса, а впереди – огромное расстояние в двадцать один-двадцать два километра, которое необходимо преодолеть за это время. Двигаясь безостановочно со средней скоростью семь километров в час. Это утопия. Невозможно!.. Он может еще повернуть назад и с гарантией успеть на самолет. А потом всю оставшуюся жизнь презирать себя за трусость, за то, что мог – мог!!! – помочь боевому товарищу и не решился ради этого рискнуть своей шкурой. Нет, Охотник. Так не пойдет. Какой ты после этого «стерх»… В конечном итоге, даже если самолет с генералом улетит без них, вдвоем легче пробираться через границу в Союз. И они доберутся. Обязательно доберутся…

Прогнав из головы опасные мысли и окончательно убедив себя в правильности выбранного пути, Слава почувствовал облегчение. Оно лишь усилилось, когда он, достигнув березняка, снова увидел Лиса. Живым и невредимым. Толик окликнул его сам, тихим свистом. За время их отсутствия сверкающий красным от мороза и спирта лицом старлей успел переползти в более укромное место и даже выстругать из молодых деревьев два вполне подходящих для черепашьего передвижения костыля. Когда Слава подошел, то заметил на щеке Лиса влажную полоску. Слеза радости? Или просто показалось?

– Как «посылка»? – это было первое, что интересовало командира.

– Получили. Мертвецки пьяный генерал Фридрих фон Краузе собственной персоной. Доставлен личным водителем. Он же – секретный агент Хозяина. Возвращается домой, с нами. Как твоя нога?

– Спасибо, ху…во. Не чувствую стопу совсем. Окоченела без движения. Если везет, так везет во всем сразу. Бля… У тебя во фляге еще осталось?

– У меня нет фляги, Лис. Я… в суете забыл ее взять. Ты давай, терпи. Дойдем. Времени вагон и маленькая тележка.

– Ни хрена у нас нет!!!

– Есть. Бросай свои костыли и заползай. Надо отсюда уходить…

Закинув матерящегося старлея на спину и не став тратить силы на лишние разговоры, Слава, тяжело ступая по хрустящему насту, зашагал в третий раз по одному и тому же маршруту. Но когда прошли с километр, не удержался, спросил:

– Скажи, Лис… ты знал… каким будет груз?

– Конечно.

– Знал – но молчал. К чему такая… скрытность? Батя нам… не доверяет?