Не пропадать же добру?

Ламме. Это конечно... Погуляли хорошо... (Сердито.) И все- таки зря! Теперь расхлебывай!.. Ведь многие и вправду думают, что тебя нет. Памятник, говорят, тебе решили ставить... Только не знаю где. Одни говорят – в Амстердаме, другие – в Бриле, а третьи – вот тут, на дороге... Очевидцы все спорят, где ты почил... Ты сам-то кому отдаешь предпочтение?

Тиль. Я лично – за Амстердам.

Ламме. И я... Уж соглашаться – так на столицу... (Сердито.) Кончай дурить, Тиль! Давай объявись!.. В магистрат, что ль, сходим или просто на площадь. Выйди, крикни: «Вот он – я!» Должны ж поверить, не слепые ведь...

Тиль. Оно конечно... Но тоже, с другой стороны, зачем людей беспокоить? Все уже свыклись с мыслью, что меня нет... Не время сейчас, Ламме!

Ламме. Вот упрямый! Ну, как хочешь... Только со мной не молчи! Говори про что- нибудь!..

Тиль. Хватит говорить. Скоро люди соберутся, а у нас ничего не готово... Давай дело делать!..

Вдвоем они поднимают большой деревянный крест, устанавливают посреди сцены.

Ламме. Вот так... Ничего!.. Эх, табличку бы надо... «Здесь покоится прах духа Фландрии...» Нет! «Дух праха...» Фу, запутался!

Тиль. Да ну их, таблички... (Вешает на крест свой шутовской колпак.) Так понятней будет!

Один за другим появляются друзья, соратники, родные Тиля, печально рассаживаются вокруг креста, склоняют головы.

Ламме. Тиль! А может, пора объявиться?! Ведь все собрались... Самое время!

Тиль. Еще не время, Ламме. Мое время придет... Знаешь, Ламме, когда мир и покой, когда все хорошо, я, может, и не очень нужен. А вот случись в доме беда, когда опасность... тут я объявлюсь! Тут я уж точно объявлюсь!.. (Тихо запел.) «А вот и где мои слуги, моя свита, пажи, стражи, кони, герцогини?» Ты не бойся: люди услышат! Не глухие же!.. (Громко запел.)