— Можно сказать — да. Следует заметить, что Кант был протестантом. С самого начала Реформации протестантизм отличался тем, что основывался на вере. Католическая церковь еще со времен раннего средневековья больше опиралась на разум, призванный поддерживать веру.
— Ясно.
— Но Кант пошел чуть дальше утверждения, что эти вопросы следует оставить вере. По его мнению, для человеческой нравственности фактически необходимо исходить из того, что человек обладает
— Он поступает почти как Декарт. Сначала он весьма критично настроен к нашей способности что-либо понимать, а потом протаскивает с черного хода Бога и всякое такое.
— Однако, в отличие от Декарта, он подчеркивает, что пришел к этому не через разум, а через веру. Сам он называл эти три положения — веру в бессмертие души, в существование Бога и в свободу воли —
— Что значит?…
— «Постулировать что-либо» значит утверждать что-то, не поддающееся доказательству. Под «практическим постулатом» Кант понимает нечто необходимое для «практической деятельности» человека, то есть для его нравственности. «Морально необходимо признать бытие Бога», — говорит он.
Внезапно в дверь постучали. София мгновенно вскочила, но Альберто как будто и не собирался вставать.
— Нужно открыть, правда? — спросила она.
Альберто пожал плечами, однако в конце концов тоже поднялся. Когда они открыли дверь, за ней стояла девочка в белом платьице и с красной шапочкой на голове. Та самая девочка, которую они видели на другом берегу. В одной руке она держала корзинку с едой.
— Здравствуй, — сказала София. — Ты кто?
— Разве не видно? Я — Красная Шапочка.
София взглянула на Альберто, тот кивнул.
— Ты же слышала, что она сказала.
— Я ищу дом своей бабушки, — проговорила девочка. — Она старенькая и больная, я несу ей поесть.
— Она живет не здесь, — отозвался Альберто, — так что иди-ка ты поскорей дальше.
При этих словах он махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.
— Но мне еще надо доставить письмо, — продолжала Красная Шапочка.
Вытащив из корзинки небольшой конверт, она протянула его Софии, а в следующий миг уже сбегала по ступенькам.
— Берегись волка! — крикнула ей вслед София.
Альберто возвратился в комнату. София пошла за ним, и они сели, как прежде, каждый в свое кресло.
— Подумать только, это была Красная Шапочка, — сказала София.
— Предупреждать ее нет никакого резона. Она все равно пойдет к бабушке, и там ее съест волк. Она ничему не научится, и так будет повторяться до скончания века.
— Но я никогда не слышала, чтобы, прежде чем попасть к бабушке, она стучалась в другой дом.
— Это все чепуха, София.
Тут только София бросила взгляд на полученный конверт. На нем было написано: «Хильде». София вскрыла конверт и громко прочла:
— Совершенно верно, — кивнул Альберто. — И мне кажется, нечто подобное мог бы сказать и Кант. Не следует ожидать, что мы сумеем понять,
Софии пришлось перечитать странное предложение второй, а потом и третий раз. Альберто тем временем продолжал:
— И мы не должны позволять сбивать себя с толку морскими змеями и прочим. Прежде чем мы закончим сегодняшнее занятие, я расскажу тебе об этике Канта.
— Поторопись, мне скоро пора домой.
— Скептицизм Юма по поводу того, что мы можем узнать через ощущения и разум, вынудил Канта заново продумать многие из важнейших проблем бытия, в том числе в области морали.
— Юм говорил, что невозможно доказать правильное и неправильное. Ведь мы не можем делать выводов ни из предложений констатирующих, ни из предложений модальных.
— Согласно Юму, ни разум, ни опыт не могут подсказать нам отличие верного от ложного. Подсказать это могут лишь чувства. Канту такая основа казалась слишком шаткой.
— Я его вполне понимаю.
— Кант с самого начала воспринимал различие между хорошим и плохим как нечто вполне реальное. Здесь его мнение схоже со взглядом рационалистов, которые считали, что человек способен различать правильное и неправильное с помощью рассудка. Всем известно, что хорошо, а что плохо, причем мы знаем это не потому, что нас этому научили, а потому, что это заложено в нашем сознании. По Канту, любой человек обладает «практическим разумом», то есть разумом, который в каждом конкретном случае подсказывает нам, что с точки зрения нравственности правильно, а что неправильно.
— Значит, это тоже врожденное?
— Умение различать хорошее и дурное не менее врожденное, чем прочие свойства разума. Как все люди обладают одинаковыми формами сознания (сюда относится, например, наша способность воспринимать явления как причинно обусловленные), так каждый обладает доступом к универсальному
— И что гласит этот нравственный закон?
— Поскольку он предшествует всякому опыту, он «отвлеченно-формален», то есть не привязан к каким-либо конкретным ситуациям морального выбора. Он применим для всех людей, живущих в любом обществе и в любую эпоху. В нем не говорится, что, попав в такое-то положение, ты должен поступить так- то и так-то. В нем говорится, как ты должен поступать
— Но какой смысл носить в себе нравственный закон, если он не подсказывает тебе, как поступать в конкретных случаях?
— Кант называет свой нравственный закон
— Предположим…
— Кант формулирует свой «категорический императив» разными способами. Прежде всего, он говорит:
