Когда София вышла из Майорстуа, на берегу озера еще виднелись Дональд Дак и другие герои Диснея, которые по мере ее приближения словно рассеивались в воздухе. Во всяком случае, не успела она подойти к лодке, как их и след простыл.

И в лодке, и потом, уже затащив ее в заросли тростника, София строила рожи и размахивала руками: старалась отвлечь майора, чтоб Альберто мог без посторонних глаз посидеть в Майорстуа.

Добежав до тропинки, она сделала несколько диких прыжков и стала изображать марионетку, которую дергают за ниточки. Вскоре, чтобы майору не наскучило наблюдать за ней, она еще и запела.

На полпути София остановилась поразмышлять, какой план вынашивает Альберто. Поймав себя на этом, она от угрызений совести полезла на дерево.

София забралась почти на самую верхушку, попробовала спуститься — и обнаружила, что самой ей не слезть. Она, конечно, не собиралась так легко сдаваться и готовилась предпринять новые попытки, но не могла же она просто сидеть на дереве, переводя дух. Тогда майору наскучит смотреть на нее, и он переключится на Альберто и его занятия.

София замахала руками, закукарекала и, наконец, запела на тирольский манер. Учитывая, что это был ее первый в жизни опыт, София осталась вполне довольна результатом.

Она снова попыталась слезть с дерева, но поняла, что застряла безнадежно. И тут, откуда ни возьмись, появился упитанный гусь, который сел на ветку рядом с Софией. После нашествия диснеевских героев София ни капельки не удивилась, когда гусь заговорил.

— Меня зовут Мортен[54], — сказал он. — Вообще-то я домашний, но сейчас я прилетел из Ливана со стаей диких гусей. Похоже, тут кто-то нуждается в помощи.

— Ты не можешь мне помочь, ты слишком маленький, — ответила София.

— Никогда не надо спешить с выводами. Может, это барышня слишком большая?

— Какая разница?

— Да будет тебе известно, что я пронес над всей Швецией одного деревенского мальчика. Его звали Нильс Хольгерссон.

— Мне же пятнадцать лет!

— А Нильсу было четырнадцать. Годом меньше, годом больше — не все ли равно?

— Как ты умудрился поднять его?

— Ему дали затрещину, от которой он грохнулся в обморок. А пришел в себя уже мальчиком с пальчик.

— Тогда дай и мне затрещину! Не могу же я сидеть тут до скончания века. У меня в субботу философический прием в саду.

— Ой, как интересно! Значит, я попал в философскую книгу. Мы с Нильсом останавливались на ночлег в Морбакке, в провинции Вермланд. Там Нильс познакомился с пожилой женщиной, которая собиралась написать детскую книгу о Швеции. Она хотела сделать ее познавательной и абсолютно правдивой. Услышав о приключениях Нильса, она решила сочинить книгу о том, что он видел, путешествуя с гусями.

— Здорово она придумала.

— Она отчасти сыронизировала, потому что мы и так были героями ее книги.

Легкий удар по щеке… и София превратилась в крошку, дерево — в дремучий лес, а гусь оказался размером с коня.

— Ну вот, можешь садиться, — сказал гусь.

София прошла по ветке и взобралась ему на спину. Теперь, когда она стала крошечной, мягкие гусиные перья не столько щекотали, сколько кололись.

Стоило ей усесться, как гусь взлетел и поднялся высоко над лесом. София увидела озеро и избушку, в которой строил хитроумные планы Альберто.

— Наша обзорная экскурсия подходит к концу, — сказал гусь, усердно работая крыльями.

С этими словами он зашел на посадку у подножия дерева, на которое совсем недавно влезла София. Когда гусь приземлился, София скатилась с его спины. Покувыркавшись в зарослях вереска, она села и с удивлением обнаружила, что обрела свой обычный рост.

Гусь вразвалочку обошел ее кругом.

— Большое спасибо за помощь, — проговорила София.

— Пустяки. Ты, кажется, сказала, что это книжка по философии?

— Это не я сказала, а ты.

— Какая разница? Если б это зависело от меня, я бы с удовольствием попутешествовал с тобой по всей истории философии, как мы с Нильсом странствовали по всей Швеции. Мы бы покружились над Милетом и Афинами, Иерусалимом и Александрией, Римом и Флоренцией, Парижем и Лондоном, Йеной и Хайдельбергом, Берлином и Копенгагеном…

— Спасибо, достаточно.

— Но даже для такого ироничного гуся, как я, было бы весьма затруднительно перелетать из одного века в другой. Куда проще пересекать границы шведских ленов.

С этими словами гусь разбежался — и взмыл в воздух.

София чувствовала себя совершенно разбитой, и все же, пролезая через Тайник, она думала о том, что Альберто должен остаться доволен ее отвлекающим манёвром. За последний час майору явно было не до Альберто. А если он о нем и вспоминал, значит, его ожидает раздвоение личности.

София успела шмыгнуть в дом перед самым маминым носом. Это избавило ее от необходимости объяснять, как она застряла на дереве и как ей помог спуститься говорящий гусь.

После ужина мама с дочкой занялись приготовлениями к празднику. Прежде всего они