– Идет, – сказал он вдруг. – Экая томная фигура!

Вэл пересек комнату и стал за его стулом. Сомс заерзал на своем месте. Этот тип и его племянник вместе учились – кто их знает, может быть, у них есть и еще какие-нибудь общие пороки.

– Ого, – сказал Вэл вполголоса, – вид у него и правда больной.

На «томной фигуре» был тот же темный костюм и шляпа, в которых Сомс видел его в первый раз; та же небрежная элегантность; поднятая бровь и полузакрытые глаза по-прежнему излучали презрение на горькие складки в углах рта. И ни с чем не сравнимое выражение обреченного, которому только и осталось, что презирать всякое чувство, как и в тот раз, пробудили в Сомсе крошечную искру жалости.

– Надо предложить ему выпить, – сказал он.

Вэл двинулся к буфету.

Раздался звонок, голоса в передней; потом появилась Смизер, красная, запыхавшаяся, с виноватым лицом.

– Вы примете этого джентльмена, сэр, который унес сами знаете что, сэр?

– Проведите его сюда, Смизер.

Вэл повернул к двери. Сомс остался сидеть.

«Томная фигура» появилась в дверях, кивнула Вэлу и подняла брови в сторону Сомса. Тот сказал:

– Здравствуйте, мистер Стэйнфорд.

– Мистер Форсайт, если не ошибаюсь?

– Коньяку или виски, Стэйнфорд?

– Спасибо, коньяку.

– Давай покурим. Ты хотел меня видеть. Мистер Форсайт – мой дядя и мой поверенный.

Сомс заметил, как Стэйнфорд улыбнулся, словно говоря: «Да ну? Вот удивительные люди!» Он закурил предложенную сигару, и воцарилось молчание.

– Ну? – не выдержал Вэл.

– Очень сожалею, Дарти, что твой жеребенок от Голубки расклеился.

– А откуда это тебе известно?

– Вот именно. Но прежде чем я тебе это сообщу, будь добр дать мне пятьдесят фунтов и обещание, что мое имя не будет упомянуто.

Сомс и Вэл остолбенели. Наконец Вэл сказал:

– А какая у меня гарантия, что твои сведения стоят пятьдесят фунтов или хотя бы пять?

– О, что я знаю, что твой жеребенок болен.

Как ни мало был Сомс знаком с миром скачек, он все же понял силу этого аргумента.

– Ты хочешь сказать, что знаешь, где моя конюшня протекает?

Стэйнфорд кивнул.

– В университете мы были друзьями, – сказал Вэл. – Чего ты ожидал бы от меня, если бы я располагал такими же сведениями о твоей конюшне?

– Дорогой Дарти, величины несоизмеримые. Ты богат, я – нет.

Избитые фразы вертелись на языке у Сомса. Он проглотил их. Что толку разговаривать с таким типом!

– Пятьдесят фунтов – большие деньги, – сказал Вэл. – Твои сведения действительно ценны?

– Да, клянусь честью.

Сомс громко фыркнул.

– Если я куплю у тебя эту течь, – продолжал Вэл, – можешь ты гарантировать, что она не обнаружится в Другом месте?

– Мало вероятия, чтобы у тебя в конюшне оказались две трубы с течью.

– Мне и в одну не верится.

– Одна-то есть.

Сомс увидел, как его племянник подошел к столу и стал отсчитывать банковые билеты.

– Сначала скажи мне, что ты знаешь, и я заплачу тебе, если найду, что твои сведения правдоподобны. Имя твое упомянуто не будет.

Сомс увидел, как томные брови поднялись.

– Я доверчивый человек, Дарти, не то что ты. Дай расчет конюху по фамилии Синнет – вот где твоя конюшня протекает.

– Синнет? – сказал Вэл. – Мой лучший конюх! Чем ты можешь доказать?

Стэйнфорд извлек грязный листок почтовой бумаги и протянул его Вэлу. Тот прочел вслух: