– Ты уверена? – сказал Майкл, отпуская ее. – Но если тебе хочется знать или иметь что-нибудь определенное, Флер, лучше скажи мне.

После минутного молчания она просунула руку ему под локоть и прижалась губами к его уху.

– Только луну с неба, милый. Пойдем спать.

В тот самый день, когда Флер освободилась от обязанностей сиделки, к ней явилась совершенно неожиданная посетительница. Флер, правда, сохранила о ней смутное воспоминание, неразрывно связанное со днем своей свадьбы, но никак не предполагала снова с ней увидеться. Услышав слова лакея: «Мисс Джун Форсайт, мэм», и обнаружив ее перед картиной Фрагонара, она как будто пережила легкое землетрясение.

При ее появлении серебристая фигурка обернулась и протянула руку в нитяной перчатке.

– Неглубокая живопись, – сказала она, указывая на картину подбородком, – но комната ваша мне нравится. Прекрасно подошла бы для картин Харолда Блэйда. Вы знаете его работы?

Флер покачала головой.

– О, а я думала, всякий... – маленькая женщина запнулась, словно увидала край пропасти.

– Что же вы не сядете? – сказала Флер. – У вас попрежнему галерея около Корк-стрит?

– О нет, там место было никудышное. Продала за половину той цены, которую заплатил за нее отец.

– А что сталось с этим польским американцем – Борис Струмо... дальше не помню, – в котором вы приняли такое участие?

– Ах, он? Он погиб безвозвратно. Женился и работает только для заработка. Получает большие деньги за картины, а пишет гадость. Так, значит, Джон с женой... – она опять запнулась, и Флер попробовала заглянуть в ту пропасть, над которой Джун занесла было ногу.

– Да, – сказала она, твердо глядя в бегающие глаза Джун. – Джон, по-видимому, совсем расстался с Америкой. Не могу себе представить, как с этим примирится его жена.

– А, – сказала Джун, – Холли говорила мне, что и вы побывали в Америке. Вы там виделись с Джоном?

– Почти.

– Как вам понравилась Америка?

– Очень бодрит.

Джун потянула носом.

– Там картины покупают? То есть как вы думаете, у Харолда Блэйда были бы шансы продать там свои работы?

– Не зная его работ...

– Ну, конечно, я забыла; так странно, что вы их не знаете.

Она наклонилась к Флер, и глаза ее засияли.

– Мне так хочется, чтобы он написал ваш портрет – получилось бы изумительное произведение. Ваш отец непременно должен это устроить. При вашем положении в обществе. Флер, да еще после прошлогоднего процесса, Флер едва заметно передернуло, – бедный Харолд сразу мог бы создать себе имя. Он гениален, – добавила Джун, нахмуря лоб, – обязательно приходите посмотреть его работы.

– Я с удовольствием, – сказала Флер. – Вы уже видели Джона?

– Нет. Жду их в пятницу. Надеюсь, что она мне понравится. Мне обычно все иностранцы

нравятся, кроме американцев и французов; то есть, конечно, бывают исключения.

– Ну разумеется, – сказала Флер. – Когда вы бываете дома?

– Харолд уходит каждый день от пяти до семи – ведь он работает у меня в студии. Лучше я вам покажу его картины, когда его не будет; он такой обидчивый, как всякий истинный гений. Я еще хочу, чтобы он написал портрет жены Джона. Женщины ему особенно удаются.

– В таком случае, может быть, лучше сначала Джону познакомиться с ним и с его работами?

Джун уставилась было на нее, потом быстро перевела взгляд на картину Фрагонара.

– Когда мне ждать вашего отца? – спросила она.

– Может быть, я лучше сама зайду сначала?

– Сомсу обычно нравится не то, что хорошо, – задумчиво произнесла Джун. – Но если вы ему скажете, что хотите позировать, он, конечно... он вас вечно балует.

Флер улыбнулась.

– Так я зайду. Скорее на будущей неделе. – И мысленно добавила: «А скорей всего в пятницу».

Джун собралась уходить.

– Мне нравится ваш дом и ваш муж. Где он?

– Майкл? Наверно, в трущобах. Он сейчас увлечен проектом их перестройки.

– Вот молодец. Можно взглянуть на вашего сына?