Я увидел, что тетушка спит. Она сидела как прежде, привалившись к стене, тяжело дышала, но глаза у нее были закрыты. Джафар все еще стоял на пороге чулана, с одной только лампой в руках.
– Не нашел? – спросил я. – Нету чайника? А что ты там стоишь?
Он молча пошел, поставил лампу в нишу и повернулся ко мне:
– Парвиз-хан, подымайся.
– Как это?
– Уже поздно, пойдем.
– А кормить? – недоуменно спросил я, показывая на миску.
– Оставь на потом, она же спит.
– И то правда, – поддакнула женщина.
– Пошли скорей, – поторопил меня Джафар.
– Давай разбудим ее.
– А ну не спорь, быстро!
– Я с ней посижу пока, – вызвалась женщина, – она вот-вот проснется.
– Парвиз-хан, – прикрикнул на меня Джафар, – шевелись, дело к ночи!
– Она же голодная. Я встал.
Женщина сняла с полки лампу и первая направилась к выходу.
– Даже не попрощались!… – с упреком протянул я.
Свет на секунду упал на тетушкино лицо. Поставив лампу за порог, женщина обернулась, и большая тень, скользнув по полу, накрыла тетушку.
Мы вышли на лестницу. Я тихо сказал:
– До свиданья.
– Не уноси лампу, пока мы спускаемся, – попросил женщину Джафар, – а то совсем темно.
– Я вас провожу.
– Ты не оставляй тетушку одну, – вмешался я.
– Она еще спит.
Джафар подтолкнул меня. Во дворе он остановился:
– Завтра поутру вернусь.
– Милости просим, – ответила женщина. Мы вышли на улицу. Ярко светила луна.
По дороге Джафар молчал. Я пересказал, что говорила мне та женщина, но он не проронил ни слова. Я посмотрел на небо. Было полнолуние.
– Джафар, погляди!
Он шел, не поднимая головы, и молчал.
– Джафар, случилось что?
– Все в порядке.
– Да нет, я же вижу.
– Что это ты видишь?
– У тебя лицо странное какое-то. И разговаривать не хочешь.
– А что проку говорить? Дядюшка умер.
– Что?…
– Умер, и точка. Ясно?
– Как так умер?
– Какое уж тут как, умер – и все. Еще не веря, я спросил:
– А когда?
– Не знаю.
– Кто тебе сказал?
– Никто, я сам видел. Он там, в чулане лежит.
Я повторил:
– В чулане?! Джафар кивнул.
– И ты промолчал?!
– А что было говорить? Незачем.
