знать. Лучше, если вы услышите все от него. Мы поднимаемся.

Вульф недовольно хрюкнул, но прямого запрета не последовало. Он знает, что я никогда не стану покушаться на время, посвященное орхидеям, без достаточного на то основания.

— Пошли, — сказал я Кремеру. — Воспользуемся лифтом.

Обычно я поднимаюсь по лестнице, но поскольку у нас был гость, то я, следуя требованиям этикета, предоставил ему транспортное средство и, демонстрируя светскость, лично сопроводил его наверх в кабине лифта.

Мне приходилось бывать в оранжерее несчетное число раз, но каждый раз у меня захватывает дух от восторга. Вид размещенных на полках и скамьях десяти тысяч орхидей всех оттенков красного, желтого, розового, коричневого, белого цветов и иных колеров, пока не получивших своего названия, не может не привлечь внимания входящего, будь то даже инспектор Кремер. Ему приходилось здесь бывать раньше, и он каждый раз старательно делал вид, будто никаких орхидей нет и в помине. Но сегодня и он не сумел скрыть своего восхищения, когда мы проходили через помещения с тропическим, субтропическим и умеренным климатом.

Я толчком открыл дверь в рабочее помещение, и мы увидели Вульфа, облаченного в его обычный желтый комбинезон. Он восседал на гигантском табурете перед скамьей и занимался пересадкой какого-то растения. Теодор пронзил нас взглядом — он считает эту территорию своим личным заповедником, — но я ответил ему тем же, и он ретировался из комнаты. Мы с ним уживаемся совсем не плохо, пока дело не доходит до словесной перепалки.

— Итак? — произнес Вульф, бросив суровый взгляд сначала на меня, а потом на Кремера.

— Начинайте, это — ваше шоу, — сказал я инспектору.

Тот откашлялся и начал:

— Вчера после полудня мне позвонил один врач — его имя не имеет значения. Он сказал, что ему, как медику, долго пришлось бороться со своей совестью, решая, звонить или нет. Но все же он решился на этот шаг, узнав из газет, что существует версия, согласно которой Хэрриет Хаверхилл была убита. — Еще раз откашлявшись, Кремер продолжил: — Этот человек — крупный специалист, и миссис Хаверхилл была его пациенткой. По рекомендации ее лечащего врача пять недель назад она обратилась к нему за консультацией. Специалист определил, что у миссис Хаверхилл в брюшной полости имеется злокачественная и неоперабельная опухоль. Он сказал миссис Хаверхилл, что процесс зашел слишком далеко, и жить ей осталось года два, а может быть, и меньше. У Вульфа глаза вылезли из орбит:

— Что за бред?! — вскричал он.

— Вовсе не бред, — заявил Кремер. — Сразу же после звонка я примчался к нему, и он показал мне ее историю болезни, хныча, что нарушает священную клятву медика, но в данных обстоятельствах, согласно его внутреннему убеждению, это может принести существенную пользу. Я дал ему слово, что все останется между нами. Поэтому все, что я сообщаю вам и уже сказал Гудвину, является конфиденциальной информацией. Мне показалось, что вам это следует знать, дабы навсегда оставить ваши фантазии об убийстве.

— Благодарю вас, — кисло промямлил Вульф, возвращаясь к цветочному горшку.

— Похоже, нас отпускают с миром, — сказал я Кремеру.

— О'кей, теперь вы все знаете, — пожимая плечами, произнес тот. — Помните, ни в коем случае эти сведения не должны распространяться дальше. — Он совершил резкий поворот кругом, для парня его размеров это получилось совсем неплохо. — Сумею спуститься самостоятельно, — бросил он мне через плечо и заспешил вниз по лестнице. Я следовал за ним, сохраняя дистанцию в половину пролета. Кремер вышел из дома, так и не произнеся больше ни слова. Заперев за ним дверь, я вернулся в кабинет. Поглазев секунд тридцать на телефонный аппарат, я снял трубку и набрал номер.

— Ну что еще?

— Следует ли мне теперь звонить Лону по поводу обыска офиса миссис Хаверхилл?

— Разве я сказал нечто такое, что противоречило бы ранее высказанному пожеланию? — последовал вопрос, сопровождаемый стуком брошенной трубки.

Я позвонил Лону. Выслушав мою просьбу, он начал было протестовать, но тут же, взяв себя в руки, заявил:

— Черт побери, я совсем забыл про наше соглашение о сотрудничестве. Что же, будем сотрудничать. Но тем не менее я должен предупредить Карла.

Я сказал, что не возражаю и что буду у них в десять тридцать. На самом деле, когда я входил в здание редакции «Газетт», было всего десять часов двадцать одна минута. Мне удалось прибыть раньше срока благодаря слабому уличному движению и таксисту, обожавшему наблюдать, как из-под колес его машины в разные стороны разбегаются пешеходы. Двумя минутами позже я уже стучал в дверь кабинета Лона.

— Арчи, неужели ты действительно надеешься там что-то обнаружить? — спросил он, отталкиваясь руками от крышки стола.

— Скорее всего — нет, — ответил я. — Но посмотреть еще разок будет невредно. Думаю, что со времени нашего первого посещения там побывало человек восемьдесят семь.

— Плюс-минус десяток. Но поскольку никто, кроме тебя и Вульфа, убийством это не считает, кому захочется разбирать ее бумаги?

— Убийце, естественно.

Лон невнятно пробормотал что-то и принялся отпирать двойную дверь. Кабинет выглядел примерно так же, как и во время моего первого посещения. Единственным отличием была аккуратно сложенная на письменном столе Хэрриет пачка документов и конвертов.

— Ее секретарь производила здесь уборку, — сказал Лон. — Как видишь, работы остается еще до черта.

— Да, кстати, — прервал я его, — Мистер Вульф хочет, чтобы я поговорил с секретарем.

— Этого устроить не могу — сейчас, во всяком случае. Ее зовут Энн Барвелл, и ее нет сейчас в городе. Она работала с Хэрриет Бог знает сколько времени — лет, наверное, двадцать. После пары дней разборки вещей Хэрриет Энн сломалась и ей потребовалось побыть в одиночестве. Карл, Дэвид и Донна согласились, что отдых пойдет ей на пользу. Она отправилась к сестре на Хилтон-Хед. Пробудет там самое малое пару недель.

— О'кей. Бишоп не возражал против осмотра кабинета?

— С какой стати он должен был возражать?

— Не вижу причин. Какие-нибудь документы отсюда выносили? Отчеты, письма?

— Насколько мне известно, нет. Но я могу и не знать об этом. Большая часть важных документов хранится в других помещениях редакции. Ей вовсе не требовалось держать под рукой конфиденциальные бумаги.

— Что же, приступим. Ты хочешь что-то сказать? Лон выглядел несколько растерянным.

— Ну Карл… думал, будет неплохо, если я останусь с тобой и…

— И убедишься в том, что частный сыщик, уходя, не прихватил с собой ценную вещь.

— Перестань, Арчи. Это дешевая шутка.

— Сам знаю, что дешевая, — ответил я, поднимая руки. — Приношу свои извинения. Вообще-то я всегда предпочитаю находиться в компании. И если не возражаешь, то помоги мне покопаться во всем этом барахле.

— Но все-таки что ты надеешься обнаружить?