так же, как и входили в дом — с каменным видом. Кэролайн же подарила мне улыбку с обложки журнала мод.

Я вернулся в кабинет следом за стремительно ворвавшимся туда Фрицем с двумя бутылками пива для пациента.

— Итак, — обратился я к Вульфу, после того как он наполнил стакан, — этот человек считает, что Макларен был бы прекрасным дополнением.

— Тоже мне остряк!

Я не был уверен, кого гений называет остряком — Дэвида Хаверхилла или Яна Макларена, но уточнять не стал. Вульф пребывал в состоянии недовольства, и я знал почему: гений всегда стремится избежать работы, а когда ему приходится трудиться в воскресенье, он становится особенно сварливым. Особенно его раздражало то, что рабочий день еще не закончился. Скотт Хаверхилл, проходящий у нас под кличкой «Племянник», должен был появиться в четыре, то есть через двадцать минут. Это означало, что у Вульфа не оставалось времени для простых человеческих удовольствий — для того, например, чтобы терроризировать Фрица по поводу меню на следующую неделю, или для сражения с кроссвордом в «Санди Таймс».

В какой-то момент я даже был готов его пожалеть. Но счастлив доложить, что это недостойное чувство тут же оставило меня. Однажды, когда я пожаловался на избыток скучных дел, он ответил: «Работа прекрасно тонизирует».

Возможно, сейчас ему как раз будет полезно принять еще немного тонизирующего средства.

Когда в пять минут пятого у дверей раздался звонок, я повернулся к Вульфу и спросил:

— Может быть, нам стоит поставить турникет?

В ответ он только недовольно на меня покосился. Вот и старайся после этого сделать жизнь легче.

Через одностороннее стекло я осмотрел четвертого представителя семейства Хаверхиллов, осчастливившего нас в этот день своим посещением. Скотт выглядел значительно приятнее своего кузена Дэвида. Он был шести с лишним футов ростом, имел правильные черты лица и светлые волосы. Конечно, ему не повредило бы проводить несколько часов в день на велотренажере. Судя по его виду, визит в дом из бурого известняка не казался ему в отличие от Дэвида отвратительным. Он потряс меня тем, что первым протянул руку для крепкого рукопожатия. Играя на своем поле, я обычно сую свою лапу первым. Не хочу высказывать необоснованные предположения, но мне он показался излишне самоуверенным.

Я представил его Вульфу, и в этом случае у парня хватило здравого смысла не пожимать руки. Вместо этого он направился к красному кожаному креслу, которое, вероятно, еще хранило тепло Донны.

— Карл сказал, что вы хотели меня видеть, — произнес он, расстегивая дорогой пиджак спортивного покроя и демонстрируя нам рубашку в белую и розовую полоску. — Вначале я не был уверен, что приду, но затем подумал: а почему бы и нет, что я теряю?

У него был прононс жителя Новой Англии, но точное место я определить не мог.

— Да, конечно, что вам терять, сэр? — ответил Вульф. — Не желаете ли что-нибудь выпить?

Он попросил шотландского виски с водой, и я немедленно выполнил заказ.

— Итак, вы полагаете, что Хэрриет была убита? — произнес он тоном светской беседы. — Однако должен признаться, что даже прочитав статью о вас в утреннем выпуске «Газетт», я не понял, на каком основании вы пришли к этому выводу.

— Если хотите, можете назвать это интуицией, — сказал Вульф, разводя ладони. — Думаю, вы убеждены в том, что миссис Хаверхилл совершила самоубийство, не так ли?

— Что же, в день смерти, когда я видел ее, она пребывала в колоссальном напряжении из-за этого дела с Маклареном. Но тем не менее должен сказать: я немало удивлен тем, что она нажала на спусковой крючок.

— Почему?

— Да потому, что она была не таким человеком, — ответил Скотт, отпивая из стакана. По его лицу было видно, что он пытается найти нужные слова. — Иногда она казалась слишком самоуверенной… может быть, даже твердолобой. Боюсь, что выражаюсь неточно, но я удивлен тем, что какие-то события смогли довести ее до самоубийства. Особенно после той беседы, которая произошла между нами.

— Расскажите подробнее об этом, пожалуйста.

— Она попросила меня встретиться с ней в ее кабинете в пятницу в три часа. Я, само собой, знал, о чем пойдет речь. Макларен уже предлагал купить мой пакет акций.

— И что же вы ему ответили?

Он улыбнулся. В улыбке можно было прочитать осуждение в свой собственный адрес.

— Мне понравилась предложенная им цена, кроме того, я не видел для себя в газете каких-то перспектив. Уже десять лет я — генеральный управляющий, мне сорок один год, и если я хочу куда-то продвинуться, похоже, следует подумать о том, чтобы сменить поле деятельности. К тому же я не знал, удастся ли мне когда-либо получить за мои акции те деньги, которые предлагает Макларен.

Глядя на его профиль, я вспомнил характеристику, данную ему Лоном — «скользкая СКОТТина».

— И вы приняли предложение мистера Макларена? — спросил Вульф.

— Официально нет, — ответил Скотт, изучая ухоженные ногти. — Но сказал, что, видимо, приму.

— Что вас удержало от того, чтобы сразу согласиться?

На физиономии Скотта возникла глупая ухмылка, которую он, по-видимому, считал мальчишеской улыбкой.

— Я хотел поговорить с Хэрриет еще раз… посмотреть, не сможем ли мы прийти к какому-то соглашению.

— О предоставлении вам более высокого поста в компании?

— Вы, мистер Вульф, сразу берете быка за рога. — Последовала еще одна глупая ухмылка. — Да, я полагал, что она сможет предложить мне нечто большее. Мне кажется, я заслуживаю этого.

— Итак, вы встретились с ней в пятницу в три часа дня.

— Да. К этому времени она уже поговорила с моими кузенами, о чем, уверен, вы уже знаете. Из слов Хэрриет я понял, что они оба были готовы броситься в объятия Макларена, если уже не сделали этого.

— Перед встречей с миссис Хаверхилл вы успели обсудить с ними проблему продажи акций?

Скотт, чуть изменив позу в кресле, сделал еще один глоток виски.

— Да, я разговаривал об этом с Дэвидом. Донна редко бывает здесь, а последние недели она вообще провела в Европе. Но… впрочем, вам, наверное, известно, что мы с ним не очень дружны… мы в основном встречаемся на совещаниях и разговариваем только о