никого нет. Надеюсь, ты меня не боишься?

Кулл внимательно осмотрел сад и сел на место.

— Это в тебе проснулся дикарь, — сказал дипломат. — Подумай только, если бы я что- то замышлял против тебя, разве выбрал бы я для встречи место, где все подозрения падут на меня? Ах, молодежь, как многому вам еще надо научиться! Тут вот сидели мои люди, и им было очень не по себе от соседства с тобой потому, что ты атлант по рождению. Ты, в свою очередь, презираешь меня за то, что я пикт. А я вижу в тебе Кулла — повелителя Валузии, Кулла — царя царей, а не Кулла — легкомысленного атланта, атамана шайки грабителей, захватившей богатую страну. Ты тоже должен почувствовать себя, наконец, человеком без нации, гражданином мира. И, кстати, если бы ты погиб завтра, кто стал бы царем Валузии?

— Каануб, барон Блаал.

— Ах, вот как. Мне многое не нравится в этом человеке, но более всего то, что он всего лишь марионетка в чужих руках.

— Почему это? Он был самым значительным из моих противников, и я никогда и мысли не допускал, что он защищает чьи-либо еще интересы, кроме своих собственных.

— Ночь все слышит, — ответил Ка-ну. — И внутри нашего мира есть еще миры. Мне, впрочем, ты можешь доверять. Брулу Копейщику — тоже. Взгляни-ка сюда.

На его раскрытой ладони лежал браслет — троекратно свернувшийся кольцом крылатый дракон с тремя рубиновыми рогами на голове.

— Приглядись к нему повнимательнее. Когда Брул появится у тебя завтра ночью, этот браслет будет у него на руке. Доверься этому человеку и сделай все, что он укажет. И в доказательство того, что я доверяю тебе, — смотри!

Он рывком вытащил из складок своей одежды предмет, блеснувший магическим зеленоватым светом, и тут же спрятал его обратно.

— Похищенный бриллиант! — воскликнул царь изумленно. — Зеленый алмаз из храма Змея. О боги! Так значит, это твоя работа? Но зачем ты мне его показал?

— Чтобы спасти тебе жизнь. Чтобы ты мне поверил. Если ты заподозришь меня в предательстве, можешь сделать со мной, что пожелаешь. Моя жизнь в твоих руках. Я не могу теперь тебя обмануть, ведь ты одним словом можешь вынести мне смертный приговор.

Старый хитрец, произнося эти слова, весь сиял и самодовольно прикрывал глаза, явно радуясь произведенному им впечатлению.

— Но почему ты отдаешься в мои руки? — удивление Кулла росло с каждой минутой.

— Я уже сказал тебе об этом. Теперь ты видишь, что Я честен с тобой. А завтра, когда Брул придет к тебе во дворец, ты послушаешься его совета, не боясь измены. И хватит об этом. Эскорт ждет тебя, мой господин, у ворот, чтобы сопроводить во дворец.

Кулл встал.

— Но ведь ты ровным счетом так ничего мне и не сказал.

— Ох, молодость, молодость, как ты нетерпелива! — сейчас Ка-ну более чем когда-либо напоминал своим видом толстого грубовато-веселого эльфа. — Иди, юноша, и пусть тебе приснятся трон, армии, царства, ну а я увижу во сне вино, женщин, розовые лепестка. Будь счастлив, царь!

Направляясь к выходу, Кулл еще раз оглянулся. Ка-ну, развалившийся на софе, прямо- таки источал добродушную жизнерадостность. У ворот Кулла поджидал какой-то воин на коне. Царь несколько удивился, обнаружив, что это тот самый человек, который принес ему приглашение пиктского посла. Проезжая по пустым улицам города, они не сказали друг другу ни единого слова.

Дневные краски, гомон и суета уступили место глубокой ночной тишине В серебристом свете луны более чем когда-либо ощущалась древность города. Громадные колонны в дворцах и замках, казалось, подпирали небеса. Лестницы, пустые и тихие, возносились куда- то в беспредельную высь, исчезая во мраке небесных сфер. “Лестницы в небо”, — подумал Кулл. Таинственное великолепие этой сцены будоражило его воображение.

Цок-цок-цок! Только серебряный звук подков нарушал царившую на залитых лунным светом улицах тишину. Невероятная древность города почти физически давила на Кулла, ему казалось, что он слышит, как огромные притихшие здания смеются над ним. Какие они скрывают в себе тайны?

“Ты молод, — слышался ему шепот дворцов, святилищ и храмов, — ты молод, а мы — стары. Мир, который воздвиг нас, тоже когда-то был молод. И ты, и твой народ уйдете, а мы будем стоять здесь вечно. Мы были здесь еще до того, как Атлантида и Лемурия поднялись из океанских вод. Мы будем стоять здесь и тогда, когда зеленая вода покроет многомильным слоем горные хребты Лемурии и холмы Атлантиды. По этим улицам шествовали могучие цари, их много сменилось здесь еще тогда, когда Кулл — выходец из Атлантиды, был лишь маленькой частичкой сна Ка, Птицы Мира. Проезжай, Кулл-атлант, тебя сменят более достойные, ибо более достойные были и до тебя. Теперь о них забыли, они обратились в прах, а мы стоим, смотрим, ждем… Проезжай, Кулл-атлант, Кулл-царь, Кулл-дурак!

Куллу казалось, что подковы его скакуна подхватили этот рефрен и выбивают в ночной тишине издевательский ритм: “Кулл-царь, Кулл-дурак!”

“Свети, луна, ты освещаешь дорогу царю! Сияйте, звезды, вы — факелы на пути императора! Звените, подковы, это царь царей едет по Валузии! Эй, Валузия, проснись! Едет Кулл, твой повелитель! Скольких повелителей я уже видел! И скольких еще увижу!” — это отозвался молчавший до сих пор царский дворец.

Царские гвардейцы — Алые Убийцы — выскочили навстречу царю, подхватывая поводья его скакуна. Пикт молча рванул узду, заворачивая своего коня, и исчез во тьме. Куллу почудилось, что он видит, как тот скачет по притихшим городским улицам, словно призрак — выходец из Прежнего Мира.

Он не спал в эту ночь. Уже брезжил рассвет, а он все мерил шагами тронный зал, обдумывая то, что услышал. “Ка-ну ничего не сказал, но тем не менее полностью отдался на мою милость или немилость. Что он имел в виду, когда говорил, что барон Блаал — лишь марионетка? Кто такой Брул, который должен появиться во дворце с этим странным браслетом на руке? И, самое главное, — зачем Ка-ну показал ему зеленый алмаз, много лет назад похищенный из храма Змея? Если бы об этом узнали страшные жрецы этого святилища, расплата была бы ужасна. Даже храбрым соплеменникам Ка-ну не удалось бы спасти его от их мести. Но он ведь чувствовал себя в безопасности, — думал Кулл. — В его дипломатических способностях сомневаться не приходится, он не пошел бы на такой риск, не будь на то серьезной причины. Или же все это — только предлог, чтобы посеять в нем, Кулле, недоверие к гвардии и облегчить успех нового заговора? Осмелится ли Ка-ну сохранить ему жизнь теперь?”.

Ответов на эти вопросы у царя не было.

Луна еще не появилась на небе, когда Кулл, держа руку на рукояти меча, выглянул из окна. Окно выходило во внутренний дворцовый сад, сейчас его дорожки и аллеи были пусты, а деревья превратились в неясные тени. Из фонтанов, тех, что поближе, били в небо сверкающие в звездном свете серебристые струйки воды, от тех, что подальше, доносилось лишь глухое журчание. Стражи в саду не было. Крепостные стены тщательно охранялись, и