Саюшкин очутился в аду. Это он понял сразу. Но его почему-то не посадили на раскаленную сковородку и не поместили в котел с кипящей смолой, а бросили в самый обычный костер. Однако от этого ему легче не стало. Раскаленные угли прожигали одежду, и боль от ожогов заставила Леху закричать.

И все-таки сгореть сразу и дотла вору не дали. Чьи-то руки вытащили его из костра и окатили водой. Наверное, Саюшкину были уготованы длительные мучения в загробном мире. От такого 'открытия' ему стало совсем плохо.

Неожиданно темень осветилась. Сильный луч бил прямо в лицо, и Леха зажмурился. А когда открыл глаза, то увидел над собой уродливую физиономию с широко разинутой щербатой пастью, откуда несло выгребной ямой. Слуга преисподней (так решил Саюшкин) что-то сказал, и его голос был похож на звериный рык. Тут вора охватил ужас, все перед ним поплыло, и он провалился в морок…

Очнулся он лежащим на каких-то лохмотьях в мрачном подземелье. Неподалеку от его 'ложа' горел костер, вокруг которого сидели очень подозрительные типы. Над огнем висел котелок, в нем что-то варилось; судя по запахам, весьма аппетитное.

Вор, совсем ослабевший от выпавших на его долю переживаний, глотая голодную слюну, встал на четвереньки и издал слабый возглас. Ему сейчас было абсолютно безразлично, кто сидит возле костра – люди или черти – и что с ним станется. За тарелку супа Леха готов был снова очутиться в костре.

– О, наш покойничек оклемалшя! – раздался очень знакомый голос. – Греби к нам, Лекшей.

– Муха!? – Удивлению Саюшкина не было границ.

– Узнал… – На довольной физиономии старого шаромыжника расцвела блаженная улыбка.

– Здешь не токи я, а ишшо и Пятак.

– Привет, братила! – Лысый бомж тоже заулыбался. – Ноги не держат? Счас поможем…

Общими усилиями Леху усадили поближе к костру. Морщась, Саюшкин пощупал огромную шишку на макушке. Видимо, он, когда провалился сквозь пол подземелья, здорово ударился головой о камни. Кроме того, болела обожженная спина.

– Братцы, мне бы чего-нибудь пожрать… – Вор не отводил глаз от булькающего в котелке варева. – Иначе прямо сейчас откину копыта.

– Это мы мигом… – засуетился Муха.

Он откуда-то вытащил относительно чистую невысокую банку из-под атлантической сельди, которая должна была исполнять роль тарелки, и налил в нее подозрительной на вид похлебки.

– Шамай, – сказал он, всучив Лехе большой кусок хлеба и личную деревянную ложку.

– Налей парню стопарик, – напомнил о насущном Пятак. – А то он не в себе.

Саюшкин едва не вылизал свою импровизированную тарелку. Суп оказался с мясом, но вору почему-то не хотелось интересоваться его происхождением. Впрочем, варево было очень вкусным, а водка – настоящей, потому Леха просто не имел права привередничать.

Чуток подкрепившись, он осмотрелся. Возле костра, кроме двух его приятелей, сидел еще один, незнакомый бомж. Он был настолько заросший волосами, что походил на большую копну сена.

Бородатый курил трубку с длинным чубуком, которую время от времени засовывал в буйные заросли, скрывающие рот. Его глаза в полумраке вообще не просматривались, а может он их просто закрыл, потому бомж казался механической куклой с испорченным глазным механизмом. Бородач был абсолютно недвижим, и только рука, которая ходила туда- сюда, указывала на то, что это живой человек.

– Ну ты, блин, отмочил номер… – рассказывал Пятак. – Сидим себе спокойно, костерок разожгли, Муха картошку чистит, Борода по стаканчикам водку разливает… В общем, время коротаем, ужинать собрались. О жизни беседуем. И тут – трах, тарарах! Потолок обвалился, а ты прямо в костер… Мы сначала рванули кто куда. Думали землетрясение.

Или еще чего – что кому на тот момент в голову взбрело. Но потом вернулись. Видим, костер погас, а на угольях ты лежишь. Правда, поначалу ни я, ни Муха тебя не признали…

Потом ты закричал и отрубился. Мы подумали, что тебе амбец, и оттащили подальше от костра. А после, когда поставили вариться суп, решили выпить за упокой твоей души. – Тут в голосе бомжа послышалось сожаление. – Но ты вдруг ожил. Такие дела.

– Шверху упал. Ага… – подтвердил Муха, улыбаясь во весь свой щербатый рот, и показал пальцем на потолок.

Леха поднял глаза и увидел в кирпичном своде над костром большую черную дыру неправильной формы. И невольно поежился – будто от пронизывающего ледяного ветра.

Он на миг представил, что продолжает блуждать по подземному лабиринту. Как же ему повезло…

– Ты что там делал? – спросил Пятак.

– Гулял, – пошутил Саюшкин, уклоняясь от прямого ответа.

– Все, что ни есть, то к лучшему, – философски заметил Пятак. – Раньше тут было полно дыма, а теперь благодаря тебе образовалась хорошая тяга. Сидим как возле камина.

Одетый в невообразимую хламиду, с лысой зеркальной башкой, он был похож на буддийского монаха-отшельника из картины какого-то японского художника, на выставку которого Леха попал совершенно случайно. В то время вор старался держаться поближе к заказанному 'объекту', весьма злобному и недоверчивому песику очень редкой и дорогой породы, сопровождавшему свою хозяйку даже в туалет. Она была помешана на различных зрелищах, и Саюшкин терся возле нее, незаметно потчуя животное специальной смесью, чтобы прикормить его и приучить к своему виду и запаху.

– А как вы здесь очутились? – быстро спросил Леха, перехватывая инициативу, – чтобы бомжи больше не касались его похождений.

– Да, очутился ты среди своих… – Глуховатый Пятак блаженно улыбался. – Это точно.

Можно сказать, в рубашке родился. Сейчас мы супца похлебаем, а затем картошку испечем, у меня сальцо есть… Водки, думаю, хватит – три пузыря.

– Глухая тетеря… – Морщинистое засушенное лицо Мухи пришло в движение. – Шлучайно очутились. Борода показал. Тут хорошо. Тепло, менты не трогают.

– А как насчет крыс? По-моему, их здесь видимо-невидимо.

Муха хитро ухмыльнулся.

– Чудак человек… – Старый шаромыжник весело подмигнул по-прежнему неподвижному и безмолвному Бороде. – Мяшо шамо в руки идет. От голода тут не помрешь.

– Мясо!? – Леха почувствовал, как к горлу подкатил ком. – Ты хочешь сказать, что?.. – Он недоговорил, лишь показал на котелок, который в этот момент Пятак снимал с огня.

Муха весело хохотнул. Пришла в движение и монументальная фигура Бороды. Он хрипло каркнул несколько раз, – рассмеялся – при этом тряхнув своей неухоженной копной. Но старый шаромыжник поспешил успокоить Саюшкина, уже собравшегося рыгнуть:

– Нет, нет. Там вше нормально. Борода шегодня заработал в магазине на разгрузке продуктов копченые ребрышки. Вот мы их в шуп и положили.

– Уф-ф… – Вор едва усмирил взбунтовавшийся желудок. – Ты ври да знай меру. Крысы…