– Это когда такое было!? – возмутился Зосима.

– Давно, – смягчил я свой наступательный порыв. – Теперь ты исправился. Но мне не хочется, чтобы между нами были какие-нибудь недомолвки.

– Сам ты хорош, – сердито возразил Зосима. – Где это тебя ночью носило?

– Тебе рассказывать или сам догадаешься?

– Что тут догадываться… – Зосима скептически ухмыльнулся. – Ботинки нужно тщательней чистить.

– А причем здесь ботинки?

– Притом, что ты весь в красной глине изгваздался. А она есть только возле избы Киндея. По ручью шел?

– Пардон, я и забыл, что ты у нас Кожаный Чулок, следопыт племени делаваров. Угадал. Шел по ручью. А ночевал на твоей островной «даче».

– Что, прижали?

– Как догадался?

– Хе-хе… – Зосима дробно рассмеялся. – Дык, не только ты такой шыбко вумный и любопытный. Меня тоже нечистая сила как-то туда потащила… дурака, на старости лет…

– Сбежал? – полюбопытствовал я с интересом.

– Нет. Ушел. Как тока наткнулся на ловушки, сразу дал задний ход.

– Что так? На тебя это не похоже.

– Иво, ты ишшо молод и, уж извини, силенок у тебя значительно больше, чем здравого смысла. Ежели они так обставились, то с ними шутки плохи.

– Не узнаю я тебя…

– Почему?

– Раньше ты не боялся умереть. Всегда говорил, что свое уже отжил.

– Раньше у меня не было никакой жизненной цели. Жил, как былинка на ветру.

– А теперь появилась?

– Да.

– Поделишься секретом?

– Это никакой не секрет. У меня ведь, тебе это известно, нет никаких родственников, все померли. А сейчас ты вот приехал, Каролина открытки шлет, поздравляет… Кхе, кхе! – Зосима смутился. – Я теперь вроде как дедом стал. Правда, не совсем полноценным… думал внучок будет…

Старый прохиндей! На чувствительность давит, слезу умиления хочет у меня вышибить. Как же – открыточки… Нужно они ему, как зайцу стоп-сигнал.

Его гораздо больше интересуют продуктовые посылки, куда я, тщательно маскируя, чтобы Каролина не выбросила, подкладывал бутылки с виски, к которому за время нашей дружбы он сильно приохотился, и голландский табак.

– Кстати, насчет открыток… – Я закопался в своем рюкзаке едва не с головой. – Держи… – всучил я Зосиме красивую металлическую коробку с иностранными надписями. – Травись на здоровье.

– Иво… – Зосима был сильно растроган.

Похоже, он уже не надеялся получить столь желанный подарок.

– Спасибо тебе, Каролине… Как она там?

Вспомнил! Как ни странно, но ни вчера, ни позавчера мы так и не поговорили о причинах моего внезапного приезда, и ни разу в разговоре не затронули сиятельную персону моей… м- м… бывшей. Наверное, Зосима решил, что я просто хочу какое-то время отдохнуть от городской суеты, а в семье у меня царит тишь да гладь и Божья благодать.

– Хорошо она там. Мы с ней разводимся. – Я решил не напускать туману, а сказать все, как есть.

– Ты с ума сошел! – воскликнул ошарашенный Зосима. – Как можно!?

– Чья бы мычала… – Я снисходительно ухмыльнулся.

Зосима был женат трижды. И каждый раз жены, несмотря на деревенскую закалку и исконную русскую терпеливость, от него сбегали.

Первый раз он женился, по деревенским меркам, поздно, когда ему перевалило за тридцать, поэтому все свои холостяцкие привычки и замашки благополучно перетащил в семейный быт.

Он мог часами валяться на постели в фуфайке и валенках, вымазанных в навозе, обдумывая очередной философский постулат (Зосима был не только лентяем, но еще и доморощенным философом), а скотина в хлеву тем временем настоятельно требовала воды и сена.

Но что такое потребности примитивного жвачного животного по сравнению с мировыми проблемами? А когда жены доставали его до самих печенок, Зосима молча собирался и уходил