она была такая? Нахлынули смутные воспоминания; белые стены, снисходительное лицо Джефри, широкие черты Вельда Арстонга и ее нервозность, когда Чэм прочищал горло и смотрел на нее.

Другая картина вдруг затмила эти — отчаянная схватка за жизнь. Она чувствовала гладкую длину стали, раздирающей грудь воина, чувствовала, как его горячая кровь лилась ей на руку. Она чувствовала, как глаза воина оказались в ее руке, — слышала смертный крик, вырвавшийся из его горла.

Она закинула голову, сжала кулаки и глубоко вдохнула дымный воздух. Она напрягла мышцы, наслаждаясь ощущением жизненной силы, пронизывающей все ее тело. Она разметала свои длинные светлые волосы по плечам, и локоны приятно щекотали спину, когда она встряхнула головой.

Жизнь! Что за восхитительное переживание! У нее глубоко в горле зародилось рычание.

— Был бы я посильнее, — его слабый голос даже не напугал ее.

Она чуточку приоткрыла глаза и посмотрела на него, мерцающее пламя костра освещало ее упругое, напрягшееся тело.

— Тебе видимо придется выжить, чтобы узнать об этом трофее, воин, — насмешливо сказала она, протягивая руку к своей испачканной грязью одежде. Она почувствовала нежное удовлетворение, увидев желание в его глазах. На краю смерти — его жизнь висела на волоске — он еще мог думать о сексе? Вот, наконец, мужчина, которого она могла уважать! Он уже спал, когда она туго застегнула свой пояс. Она легонько поцеловала его в лоб.

— Впервые в истории человечества мы имеем уникальную возможность ввести примитивный народ в современную цивилизацию и культуру при помощи осторожной постепенной аккультурации! — с гордостью говорил им Чэм, сжав для большей выразительности свой узловатый кулак.

Из-за стола на него смотрели задумчивые лица. Нетта Соларе, сложив руки, беспокойно заерзала; ее только что выпустили из-под надзора психиатра. Она казалась замкнутой, нервной, ее глаза бегали, она как будто все время беспокоилась о том, что думают о ней ее товарищи.

— Прошлое, — Чэм шумно прочистил горло, — полно примерами того, как экономическая, религиозная и военная эксплуатация уничтожала коренные культуры с большой жестокостью, неся страдания людям. Мы читаем о деградации человеческого благородства из-за корыстных целей наживы. Чего стоят — я спрашиваю вас — кредиты по сравнению со страданиями, болезнями, развалом общества, наркоманией и даже самоубийством? Уважаемые коллеги, мы стоим перед выбором, который не возникал с двадцатого века на Земле. Мы на грани величайшего подвига прикладной антропологии за всю историю. Мы призваны исполнить божественное предназначение… нравственную миссию, которой наделила нас наша собственная цивилизация! Воистину, нам предстоит нести свет разума в темноту невежества! — старческие глаза Чэма блестели, когда он обводил взглядом присутствующих.

Монтальдо удобно расположился в своем кресле, попивая кофе. Его скучающее лицо скрасилось иронической улыбкой, когда он сказал:

— И в то же время они держат доктора Добра.

Чэм уже набрал воздуха, чтобы продолжать, но проглотил следующие слова, с негодованием и раздражением посмотрев на Монтальдо.

— Похоже, вы не слушали.

— Да нет, слушал, доктор Чэм. Вы поймите, я закончил предварительное исследование планеты. Вокруг Северного полюса расположены обалденные залежи торона. Я слышал каждое ваше слово, и теперь мне интересно, насколько важными сочтет Директорат каких-то скотоводов, похищающих граждан Директората, если сравнить их с несколькими миллиардами…

— Доктор Монтальдо, — Чэм покраснел, — я удивляюсь вашей бесцеремонности! Мы говорим о людях с такими же чувствами, как у вас или у меня. Более того, они в чем-то уникальны! Я, конечно, имею в виду то, что подобной культуры нет во всей вселенной! Это единственная в своем роде жемчужина, которую надо изучать, лелеять, растить для их собственной и нашей пользы. Я говорю об унаследованных ими традициях — которые имеют для них такую же ценность, как для нас Земля, Собеты, Конфедерация и Директорат! — Чэм распростер руки, как бы пытаясь охватить всю аудиторию. — Мы говорим о…

— Это все ничто по сравнению с властью капиталовложений, доктор, — выразительно пожал плечами Монтальдо. — Вы, похоже, не видите дальше своей узкой дисциплины. Я уверен, что Директорат позаботится о том, чтобы смягчить неблагоприятное воздействие на романанов, но действительность шире, чем вы думаете. Одного торона достаточно, чтобы открыть планету. Но подумайте, — он указал на Честера, — вот у Честера есть поразительный дар. Вы же не рассчитываете сделать его вашим личным маленьким проектом.

— Я никогда бы не…

— Кроме того, почему вы так легко осуждаете эксплуатацию со стороны других, когда вы сами хотите закупорить планету и превратить ее в ваше собственное маленькое антропологическое сокровище? Разве у вас больше прав, чем у меня или у любых других групп, заинтересованных в Атлантиде? Господи, да поймите же вы, здесь есть целые материки, на которые еще не ступала нога романана…

— Я не позволю их уничтожить ради наживы! — загремел Чэм, ударив своим жилистым кулаком по столу. — Я отказываюсь…

— Отказываетесь? — вскричал Монтальдо, вскочив на ноги. — Вы даже не спросили у романанов, чего хотят они! — Он придвинул свое разгоряченное лицо к лицу Чэма. — Здесь замешано гораздо больше, доктор! Во вселенной полно действительно серьезных проблем помимо Атлантиды и кучки враждующих дикарей. Ощущается очень серьезный недостаток торона! За счет чего, по вашему мнению, функционирует звездолет? Вы думаете, торон повсюду валяется под ногами, подобно элементам Периодической таблицы? Так знайте, что это отнюдь не так!

Монтальдо, сделал шаг назад и посмотрел на наблюдавших за ними мужчин и женщин.

— Торон — это уникальный кристалл. Он формируется внутри новых звезд. Теоретически, при помощи передовых математических методов, рассчитано, что нейтронные звезды должны быть заполнены им. Для того чтобы вырос кристалл, требуется феноменальное давление, в буквальном смысле миллиарды тонн на квадратный миллиметр. Образованные атомы имеют необычно большой вес. И до сих пор торон не удавалось обнаружить на обычной планете. Именно особые свойства кристаллов торона позволяют им выдерживать нагрузки, которые человек не в силах создать. — Он обернулся к Чэму. — Это единственные структуры, которые способны направлять реакцию вещества и антивещества, — и именно поэтому этот мир представляет уникальное сокровище, именно потому, что там, под Северным полюсом, его навалом!

— Но неужели вы не понимаете, — возразил Чэм, — что если вы откроете эту планету для добычи ископаемых, вам понадобятся вспомогательные службы, жилье, развлечения, торговля, поселения. Рано или поздно кто-то наткнется на романанов, и когда это случится, кто-то пострадает! Мы должны…

— А что плохого, если мы их всех заберем и отправим на станции психообработки для подготовки и приведения в человеческий вид? Мы что, плохо живем? Почему они должны жить по-другому? — настойчиво вопрошал Монтальдо. — Мы по крайней мере не совершаем