Отсутствие у меня способности к «позитивному мышлению», а также то, что в личной жизни мне катастрофически не везло, совсем не означало, что меня вообще ничто не радовало. Мена радовала моя работа. Это сразу же пришло мне в голову, когда на сайте
Во мне снова вспыхнула надежда: может быть, у меня все-таки нет депрессии! Ну, или совсем в незначительной степени.
Может, я и ненавидела свою жизнь, зато любила свою работу. Каждый день я просто нарадоваться ей не могла. Очень нетипично для страдающего депрессией человека.
То, что я прирожденный автор любовных романов, я поняла еще в первом семестре обучения на факультете германистики. Нам нужно было – в качестве примера, как писать нельзя, – прочитать и проанализировать роман о врачах. И, в отличие от своих сокурсников, я была очарована этой гениально продуманной любовной драмой на восьмидесяти страницах. Вместо того чтобы выполнять домашнюю работу под названием «Место и значение так называемого бульварного романа в литературе», я написала свой собственный роман. Меня и саму удивил мой поступок. Возникало такое чувство, что историю белокурой кудрявой медсестры Ангелы из детского отделения мне надиктовала какая-то сверхъестественная сила. Ангела обладала настолько чистым и добрым нравом, а руки у нее были такие искусные, что перед ее невинным обаянием не мог устоять ни строгий, но положительный главный врач, ни подлый, но ужасно привлекательный заведующий отделением. И даже коварная рыжеволосая старшая медсестра Александра вынуждена была, в конце концов, признать, что зависть и интриги бессильны перед неподдельной человеческой добротой. Когда на последних страницах романа главный врач заглянул моей Ангеле в глаза и искренне заверил ее в своей вечной любви, меня охватило чувство такого глубокого удовлетворения, какое я никогда прежде не испытывала. Да, вот так все должно происходить в мире. Так и никак иначе. И здесь нет никакой банальности, просто это... закон мироздания! У меня было такое чувство, словно я узнала очень важную и большую тайну. Наверное, примерно так же чувствовал себя Эйнштейн, открыв теорию относительности.
В тот же вечер я послала «Медсестру Ангелу» в издательство «Аврора» и нисколько не удивилась, когда всего через пару дней мне позвонили и сказали, что хотят опубликовать рукопись. Второе их желание – чтобы я написала еще. Моя семья была шокирована, когда я бросила учебу и всю себя посвятила написанию любовных романов под псевдонимами Джулиана Марк и Дайана Доллар. Но мне до этого не было никакого дела. Я нашла то, что мне доставляло удовольствие и с чем я неплохо справлялась, – так зачем мне было продолжать учебу? Работа эта была непростая. «Аврора» издавала юмористические, научно-фантастические, детективные, приключенческие,
любовные романы, а также романы в жанре вестерна в мягкой обложке и карманные издания. Любовные романы выходили в следующих сериях: «Родина», «Врачи», «Аристократы», «Нанетта» и «Норина», в других жанрах тоже были многочисленные серии. Многие люди делали вид, что никогда не слышали об «Авроре», но это утверждение всегда оказывалось ложью. Хоть что-то об «Авроре» знали все.
Я писала два романа в год для серии «Частная клиника доктора Олсена», а в остальном все внимание уделяла романам серии «Норина». Законы тут работали те же, что и в романах о врачах, только профессия главных героев была любой, необязательно относящейся к медицине.
На написании романов подобного рода никому еще не удалось разбогатеть, несмотря на слухи, которые время от времени вдруг начинают бродить в соответствующих профессиональных кругах. Мне приходилось писать по два романа в месяц, чтобы покрыть свои (более чем скромные) расходы. Это означало, что каждые две недели передо мной стоял срок сдачи романа, который нельзя было никуда перенести или отодвинуть. По большей части справлялась я за последние сорок восемь часов, в которые писала не переставая, день и ночь. В издательстве не принимали никаких объяснений. Ни болезнь, ни личные проблемы – ничто не могло быть важнее, чем своевременная сдача очередной рукописи. Я вовсе не была уверена, что даже смерть станет веской причиной. Каждую неделю в киоске можно было купить свежий роман серии «Норина», поэтому поток дешевой литературы должен был идти непрерывно. Не знаю, сколько еще авторов
писало для серии, но, наверное, не много, потому что пока чуть ли, не каждый второй роман в серии «Норина» выходил из-под моего пера. И я этим чрезвычайно гордилась.
Между романами серии «Норина» и романами серии «Нанетта» было только одно различие: «Норину» можно было читать детям, а «Нанетту» нельзя. Приведу пример, чтобы было понятнее. В серии «Норина» мужчина после выяснения некоего недоразумения нежно приподнимал робко опущенный подбородок женщины, чтобы их взгляды встретились, и в ее горящем взоре читал любовь к нему. На этом истории в «Норине» заканчивались.
В серии «Нанетта» мужчина в схожей ситуации страстно прижимал женщину к себе, и она чувствовала, как в ее бедро упирается напряженная плоть, отчего ее охватывал трепет. И здесь история не заканчивалась, а только по- настоящему начиналась.
Я уже десять лет зарабатывала себе на жизнь писательством, и мое занятие доставляло мне массу удовольствия. Каждые две недели, когда я распечатывала готовую рукопись и укладывала ее в конверт, меня охватывало то же ощущение счастья, какое я испытала, закончив «Медсестру Ангелу», – чувство, что в мире все снова встало на свои места, хотя бы в романе. Там не было таких мужчин, как otboyniymolotok31 и damskiyugodnik007. Мужчины в моих произведениях были широкоплечими, отличались хорошими манерами и не вели разговоров о своих инструментах. Даже в негодяях было какое-то обаяние... А еще в моих романах не было тридцатилетних одиноких женщин. Всех героинь я умудрялась выдать замуж до наступления этого возраста.
Перерывов в работе я себе никогда не позволяла. Перед тем как начать очередное произведение, я должна была позаботиться о сюжете следующего романа. Если хочешь жить писательством, нужно быть очень организованным, « и я это условие соблюдала. Еще ни разу за все десять лет мой идеально продуманный рабочий процесс не дал сбоя: я продолжала писать даже в отпуске, для чего специально припасла ноут-бук. И теперь из-за пары дурацких мыслей о самоубийстве я не собиралась отлынивать от работы!
Дважды энергично кликнув мышкой, я отключила Интернет и глубоко вздохнула. Все не так плохо. Мое желание умереть наверняка всего лишь шоковая реакция на новость, которую мне сообщила Чарли. Через пару дней, возможно, я приду в себя. А пока займусь тем, что люблю больше всего, – писательством.
На тот момент я работала над замыслом романа, который кратко звучал так: «Путь Ли. Женщина побеждает смертельную болезнь и находит любовь». Мои нервы заметно успокоились, пока я, попутно заменяя кое-какие слова, в очередной раз перечитывала повествование о нелегком пути, который Ли прошла от центра для больных лейкемией до того, как попала в крепкие объятия анонимного донора костного мозга.
В квартире подо мной известный певец воспевал свой тернистый путь, который он прошел, и я нахмурилась: этот парень, похоже, претендует на часть лавров моей отважной Ли. Ее путь был по-настоящему тернистым, но она даже ни разу, не пожаловалась! И ей не приходило в голову надоедать людям нудными песнями.
Хилле, моей соседке снизу, Ксавьер Найду помогал справиться с мытьем посуды. Посудомоечной машины у нее не было, зато было четверо детей, поэтому неудивительно, что сам процесс представлялся ей тернистым путем.
Лично я никак не могла представить себе вид деятельности, который давался бы мне
