проблему или несчастье? Кто из вас не знает, как молиться о своей болезни или выпрашивать облегчение? Придите же к этому Источнику всяческих благ, не жалуясь слабым и немощным творениям, которые не в состоянии вам помочь. Придите в молитве, поведайте Богу о своих несчастьях, молите Его о милости и более всего о том, чтобы любить Его. Никто не может освободить себя от способности любить, ибо никто не может жить без сердца, как и сердце не существует без любви. Зачем кому–то понадобилось находить удовольствие в поисках причин, чтобы любить саму Любовь? Давайте любить, не рассуждая об этом, и мы обнаружим себя исполненными любовью, прежде, нежели другие смогут обнаружить причины, приведшие к такой любви. Испытайте такую любовь, и в ней вы станете мудрее самых искусных философов. В любви, как и во всем другом, опыт научает лучше, чем рассуждение. Придите же, пейте от этого Источника живой воды, а не из разбитых сосудов творения, совершенно неспособных утолить вашу жажду, но склонных только постоянно ее увеличивать. Случись вам однажды испить из этого Источника живой воды, и вы не будете больше искать в другом месте утоления своей жажды. Ибо пока вы продолжаете из него черпать, жажда по миру больше не будет мучить вас. Но стоит вам остановиться, и, увы! Преимущество будет уже на стороне врага. Он даст вам несколько ядовитых глотков, которые сначала могут показаться сладкими, но позже наверняка лишат вас жизни.

Я оставила источник живой воды, отказавшись от молитвы. Я стала подобной винограднику, брошенному на разграбление, со сломанной изгородью, так чтобы всякий проходящий мимо мог свободно опустошать его. Я принялась искать в творении все го, что ранее находила в Боге. Он оставил меня на самое себя, так как я первой оставила Его. Его воля была в том, чтобы позволить мне погрузиться в ужасный ров, дабы там я ощутила потребность приблизиться к Нему в молитве. Ты сказал, что погубишь те неверные души, которые удалятся от Тебя. Увы! Именно их удаление и приводит к гибели, ибо, уходя от Тебя, о Солнце Праведности, они попадают в царство тьмы и холода смерти, из которой они никогда не воскреснут, если Ты не посетишь их вновь. Если бы Ты не осветил их мрак своим божественным светом, и не растопил их ледяные сердца своим живительным теплом, если бы Ты не возвратил их к жизни, они бы никогда не воскресли.

Так я попала в величайшее из всех несчастий. Я брела все дальше и дальше от Тебя, о мой Бог, и Ты постепенно удалялся из сердца, которое угашало Тебя. Однако Твоя благость была такова, что Ты, казалось, оставлял меня с сожалением. Так что, когда это сердце вновь возжелало возвратиться к Тебе, Ты столь же быстро поспешил ему навстречу. В этом есть доказательство Твоей любви и милости, да будут они для меня вечным напоминанием о твоей благости и моей собственной неблагодарности. Я стала более эмоциональной, нежели когда–либо, так как с возрастом мои природные качества становились более явными. Очень часто я оказывалась виновной во лжи. Я чувствовала, что мое сердце становится испорченным и пустым. Искра божественной благодати почти угасла во мне, и я впала в состояние безразличия и ложного благочестия, хоть все еще старательно следила за внешней стороной своих поступков. Благодаря привычке правильно вести себя в церкви, которую я приобрела ранее, я казалась лучше, нежели была на самом деле. Тщеславие, которое прежде было удалено из моего сердца, теперь вновь заняло в нем свое место. Я стала проводить большую часть времени, смотрясь в зеркало. Я находила столько удовольствия в том, чтобы созерцать саму себя, что одобряла других, если и они занимались тем же. Вместо того чтобы употребить то внешнее, что даровано мне Богом, для того, чтобы любить Его еще больше, я сделала это средством питания моего пустого самодовольства. Все в моей личности казалось мне прекрасным, но я не замечала, что эта внешняя красота скрывала оскверненную душу. Красота повергала меня в такое внутреннее тщеславие, что я сомневаюсь, чтобы кто–то мог превзойти меня в нем. В моем внешнем поведении была некая притворная скромность, которая как раз и производила на окружающих обманчивое впечатление. Мое высокое самомнение толкало меня на поиски недостатков во всех остальных людях моего пола. Я способна была видеть лишь собственные достоинства и находить изъяны в других.

Свои же собственные недостатки я скрывала от себя, а даже если и замечала некоторые, то они мне казались незначительными в сравнении с недостатками других людей. Я находила им извинение, и даже воображала, что они являются моими достоинствами. Всякое мое понятие о себе самой и о других было ложным. Я полюбила чтение, в частности рыцарские романы, до такой степени, что дни и ночи напролет перечитывала все, что попадалось мне под руку. Иногда уже светало, в то время как я все еще продолжала читать. Наконец это привело меня к тому, что на длительный период времени я практически утратила свой режим сна.

Мне не терпелось дойти до конца повествования, в надежде найти нечто способное удовлетворить то страстное желание, которое во мне покоилось. Чем больше я читала, тем большей становилась моя жажда чтения. Книги — это страшное изобретение, которое способно разрушать молодых людей. Даже если единственный вред, который они наносят, заключается в потере драгоценного времени, не является ли это серьезным ущербом? Меня не только не ограничивали, но еще и поощряли читать книги под тем ложным предлогом, что они, якобы, учат человека правильно выражать свои мысли.

В то же время, по твоей безграничной милости, о Мой Бог, Ты время от времени приходил, чтобы навестить меня, Ты действительно стучал в дверь моего сердца. Очень часто меня пронизывала сильная печаль и тогда я проливала много слез. Я страдала от осознания того, что мое нынешнее состояние разительно отличалось от того, когда я наслаждалась Твоим святым присутствием, но слезы мои были бесплодны, и печаль моя была напрасной. Я была не в состоянии вывести себя из этого жалкого положения. Я мечтала, чтобы чья–нибудь рука, столь милосердная сколь и могущественная, высвободила меня, ибо у меня самой не было на это сил. Если бы тогда у меня был какой–нибудь друг, который смог бы выявить причину этого зла, заставив меня вернуться к молитве, которая была единственным средством освобождения, все сложилось бы хорошо. Я была, как тот пророк, в глубокой трясине, из которой мне не под силу было выбраться. Я слышала упреки в том, что я нахожусь там, но не нашлось никого достаточно милосердного, кто бы протянул руку и освободил меня. А когда я предпринимала тщетные попытки выбраться, то погружалась еще глубже. Каждая моя бесплодная попытка лишь усугубляла мое понимание собственной беспомощности, причиняя мне еще больше страданий. О, как много сострадания к грешникам дал мне этот печальный опыт. Это научило меня пониманию того, почему лишь немногим из них удается подняться из того жалкого положения, в котором они оказались. О люди, осуждающие их бесчинства и устрашающие их угрозой будущего наказания! Эти восклицания и угрозы только вначале производят некоторое впечатление. Грешники прилагают слабые усилия, желая обрести свободу, но, осознав собственную несостоятельность, постепенно ослабевают в своем стремлении, теряя всякое мужество к совершению дальнейших попыток.

Все что им говорят после, напрасный труд, даже если бы кто–то проповедовал им без умолку. Когда кто–либо из них для получения облегчения обращается к исповеди, то единственно верным средством для него будет молитва. Необходимо предстать перед Богом, осознав себя преступником, и умолять Его о силе, необходимой, чтобы подняться из этого состояния. Только тогда человек будет изменен и освобожден из болота и грязи. Но дьявол ложным образом убедил всех докторов и мудрых мужей, что для молитвы нужно обратиться совершенным образом. А поскольку людей часто от этого отговаривают, следовательно, мы редко встречаем такое подлинное обращение. Дьявол возмущается только против молитвы, и всех тех, кто ее практикует. Он знает, что это вернейшее средство забрать у него его добычу. Он позволяет нам соблюдать все религиозные строгости, которые мы только пожелаем. Он не преследует ни тех, кто находит в них удовольствие, ни тех, кто их исполняет. Но стоит лишь только человеку начать вести духовную жизнь, жизнь в молитве, как он должен быть готов ко всякого рода крестным мукам. Гонения всех видов и презрение этого мира предназначены для тех, кто ведет такой образ жизни.

Несмотря на ничтожность моего положения, к которому меня привела моя неверность, и, несмотря на то, что мой духовник оказывал мне так мало помощи, я не переставала произносить каждый день красноречивые молитвы, довольно часто исповедоваться и почти каждые две недели принимать участие в хлебопреломлении. Иногда я ходила в церковь поплакать и помолиться Блаженной Деве, чтобы получить обращение. Я любила слушать, когда кто–либо обращался к Богу, и мне не скучно было слушать такую беседу. Когда мой отец говорил с Ним, я была вне себя от радости. А когда они вместе с моей матерью собирались совершить паломничество, и должны были отправиться в путь ранним утром, я либо вовсе не ложилась спать накануне вечером, либо просила девушек разбудить меня рано утром. Мой отец в такое время обычно говорил о божественных вещах, что доставляло мне величайшее удовольствие, ибо я предпочитала этот предмет разговора какому–либо другому. Кроме того, я любила бедняков и старалась им