вирусными программами? Да, слышал. Никто не вернулся живым.
В комнате повисла напряженная тишина. Армитидж подошел к окну и стал смотреть на Токийский залив.
— Не совсем так. Одна группа сумела–таки вернуться в Хельсинки.
Кейс молча пожал плечами и отхлебнул кофе.
— Ты ведь компьютерный ковбой. Так вот, прототипы программ, которыми ты взламываешь промышленные банки данных, были разработаны для операции «Разящий кулак». Для нападения на компьютерный центр в Киренске. Каждая группа состояла из сверхлегкого самолетика «Ночное крыло», пилота, матричной деки и жокея. Мы пользовались вирусом, который получил название «Крот». Серия «Крот» стала первым поколением действительно мощных программ вторжения.
— Ледоколы, — кивнул Кейс, не отводя от губ красную кружку.
— Именно. Системы защиты компьютерных банков данных называют «ЛЕД». Такая простенькая аббревиатурка.
— Беда в том, мистер, что вы ошиблись адресом, или, лучше сказать, опоздали. Я больше не жокей. Так что нам остается только попрощаться и…
— Я был там, Кейс. Я присутствовал, когда изобрели тебя и тебе подобных.
— Ни хрена тебе, мужик, не обломится — ни с меня, ни с подобных мне. Ну, водятся у тебя крутые башли. Ну, нанял ты эту, ой как дорогую, девку с бритвами. Ну, взяла она меня за жопу и приволокла сюда, ну и что? Где сядешь, там и слезешь. Не буду я больше работать на деке, никогда. Ни для тебя, ни для кого другого. — Кейс подошел к окну и посмотрел вниз. — Вон где я теперь живу.
— Судя по психопрофилю, ты намеренно пытаешься спровоцировать улицу, чтобы она убила тебя — в тот момент, когда ты этого никак не ждешь.
— Психопрофиль?
— Мы создали подробную модель. Раздобыли маршруты твоих поездок под каждым из псевдонимов и обработали полученную информацию с помощью некой военной программы. Ты склонен к суициду, Кейс. Модель оставляет тебе всего месяц жизни. Да к тому же наш медицинский анализ говорит, что уже в этом году тебе понадобится новая поджелудочная железа.
— Мы… — Кейс посмотрел в выцветшие голубые глаза. — Кто это мы?
— А что бы ты сказал, узнав, что мы можем тебя вылечить? Отремонтировать твою нервную систему? — Теперь Армитидж казался глыбой металла — массивной, чудовищно тяжелой. Статуя. Кейс понял, что это только сон и он сейчас проснется. Армитидж больше не заговорит. Сны всегда заканчивались стоп–кадром, вот и этот сейчас кончится. Тем же.
— Ну, так что ты на это скажешь?
Кейс перевел взгляд на залив и зябко поежился:
— А то и скажу; не засерай мне мозги.
Армитидж невозмутимо кивнул.
— А затем спрошу: на каких условиях?
— Примерно на тех же, на каких ты работал раньше.
— Дай человеку прийти в себя, Армитидж, — подала голос Молли; детали игольника лежали перед ней наподобие хитроумной головоломки. — Он же на куски разваливается.
— Точные условия, — упрямо мотнул головой Кейс, — и сейчас. Прямо сейчас.
Его била дрожь. И он не мог эту дрожь унять.
Безымянная клиника, расположенная в дорогом районе: новехонькие, блистающие чистотой павильоны, разделенные аккуратными, ухоженными садами. Кейс помнил это место, именно здесь он обследовался в первый месяц своего пребывания в Тибе.
— Ты напуган, Кейс. Напуган так, что поджилки дрожат.
Воскресным полднем он стоял вместе с Молли во внутреннем дворике. Белые валуны, островок зеленого бамбука, черная галька, отшлифованная морским прибоем. Робот–садовник, похожий на большого механического краба, ухаживает за бамбукам.
— Все будет хорошо, Кейс. Ты просто не знаешь, что задумал Армитидж. Он расплатится с этими нерводерами той самой программой, которая объяснит им, как тебя лечить. С этой программой они обойдут всех своих конкурентов года на три. Ты представляешь себе, сколько это стоит?
Она сунула большие пальцы за ремень кожаных джинсов и качнулась на лакированных каблуках своих вишнево–красных ковбойских сапог. Узкие носы окантовывало блестящее мексиканское серебро. Непроницаемые, отливающие ртутным блеском линзы казались глазами какого–то фантастического насекомого.
— Ты ведь уличный самурай, — сказал Кейс. — Как давно ты на него работаешь?
— Пару месяцев.
— А до этого?
— Работала на другого. Видишь ли, я сама зарабатываю себе на жизнь.
Он кивнул.
— Забавно, Кейс.
— Что забавно?
— Такое впечатление, что я знаю тебя как облупленного. Этот профиль, о котором он говорил. Я знаю, что у тебя внутри.
— Ничего ты, сестренка, не знаешь.
— Ты же в полном порядке. То, что с тобой случилось,. — просто непруха.
— Ну, а как Армитидж? Он как, в полном порядке?
Преодолевая волны черной гальки, к ним приближался робот–краб. Его бронзовый панцирь казался древним, словно был сделан тысячи лет назад. Примерно в метре от сапог Молли робот выплеснул из себя луч света и на мгновение застыл, анализируя полученные данные.
— Знаешь, Кейс, я никогда не ищу на свою драгоценную задницу никаких приключений.
Краб повернул в сторону, но Молли ловко ударила его ногой; окантованный серебром носок сапога лязгнул по бронзовому панцирю. Агрегат упал на спину, засучил бронзовыми лапами и быстро перевернулся обратно.
Кейс сел на валун и стал водить носком ботинка по гальке, разрушая идеальную симметрию черных волн. Порылся по карманам в поисках сигарет.
— В рубашке, — подсказала девушка.
— Ты не ответила на мой вопрос.
Кейс выудил из пачки мятую «ихэюанину», и девушка щелкнула тонкой стальной зажигалкой немецкого производства, блестевшей, как хирургический инструмент.
— Ладно, скажу. Этому мужику подвернулось что–то серьезное. У него большие деньги, которых не было раньше, и он все время получает еще и еще. — Кейс заметил явное напряжение в уголках губ девушки. — А может быть, наоборот, это он кому–то удачно подвернулся… — Она пожала плечами.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Не знаю. Я знаю только то, что не знаю, на кого мы работаем.
Кейс посмотрел ей в глаза — в два круглых серебряных зеркальца. В субботу утром он вернулся из «Хилтона» в «Дешевый отель» и проспал десять часов. Затем он долго, без всякой цели, гулял вдоль портовой ограды, наблюдая, как кружатся чайки. Если она и следила за ним, то делала это очень незаметно. Он не пошел в Ночной Город, а вернулся в гроб и стал ждать звонка от Армитиджа. И вот в воскресный полдень он находился в тихом дворике, и рядом с ним — эта девушка с телом гимнастки и руками фокусника.
— Если угодно, сэр, анестезиолог ждет вас.
Санитар поклонился и, не дожидаясь Кейса, вернулся в клинику.
Пахло холодным металлом. Лед приятно холодил позвоночник.
Кейс, такой маленький, затерялся в огромной темноте, руки окоченели, его тело осталось где–то далеко внизу, а сам он летит по коридорам телевизионного неба.
