под его ног и разлетались в разные стороны.
— Ага, — сказал Кейс, — мир трещит по швам. Зуб даю, ты тоже это знаешь. Кто же это? «Куанг»? Китайский ледокол прорезает дырку в твоем сердце? Или Дикси Флэтлайн оказался не так уж прост, а?
Кейс услышал голос Линды и оглянулся. Она шла следом. Сломанная молния хлещет по загорелому животу, курчавый лобок аккуратно окантован рваной тканью. Словно ожившая иллюстрация из какого– нибудь старого журнала, которые кипами валяются в мастерской Финна, вот только грустная и усталая, а рваные портки выглядят не вызывающе, а как–то даже трогательно.
А потом они почему–то оказались по колено в воде, все трое, и с моря накатывались волны, и мальчишка широко улыбался, и на дочерна загоревшем лице ярко выделялись розовые десны. Единственной его одеждой были драные выцветшие шорты, из которых торчали, уходили в серо–голубую муть прибоя тонкие, как спички, ноги.
— Я тебя знаю, — сказал Кейс.
— Нет, — высоким мелодичным голосом возразил мальчишка. — Ты меня не знаешь.
— Ты — второй ИскИн. Из Рио. Тот, который хочет помешать Уинтермьюту. Как тебя звать? Назови свой тьюринг–код.
Мальчишка сделал стойку и засмеялся. Затем немного походил на руках, подпрыгнул и снова встал на ноги. У него были глаза, как у Ривьеры, только беззлобные.
— Чтобы вызвать демона, нужно узнать его имя. Древняя мечта людей, теперь она сбылась, хотя и не совсем так, как они себе это представляли. Ты понимаешь меня, Кейс. Ведь твоя работа состоит в узнавании имен программ, длинных абстрактных имен, скрываемых их владельцами. Истинные имена…
— Ты хочешь сказать, что тьюринг–код не является твоим именем.
— Нейромант. — Прищурив серые миндалевидные глаза, мальчишка посмотрел на встающее солнце. — Дорога в страну мертвых. Туда, где ты, мой друг, находишься. Эту дорогу проложила моя госпожа Мари– Франс, убитая своим мужем до того, как я прочитал книгу ее судьбы. Нейро — это от нервов, серебристых тропинок. Нейромант, романтик, некромант. Призывающий мертвых. А точнее, друг мой, — мальчишка весело запрыгал по песку, — я и есть эти мертвые, их царство.
Он захохотал. Где–то закричала чайка.
— Оставайся. И какая разница, что твоя женщина — тень, ведь она об этом не знает. И ты не будешь знать.
— Твое царство рушится. Лед трещит.
— Нет. — Неожиданно лицо мальчишки погрустнело, хрупкие плечи обмякли.
Он провел ногой по темному песку.
— Все гораздо проще. Но у тебя есть выбор.
Серые глаза внимательно смотрели на Кейса. Перед ним замелькали новые символы. Изображение мальчишки задрожало, как будто в потоках горячего воздуха от раскаленного асфальта. С новой силой послышалась музыка, и Кейс почти различил слова.
— Кейс, милый. — Рука Линды легла ему на плечо.
— Нет, — сказал он, а затем снял с себя куртку и передал девушке.
— Я не знаю, может, ты и вправду здесь. Во всяком случае, становится холодно.
Кейс повернулся и пошел прочь, а после седьмого шага и вовсе закрыл глаза, полностью отдавшись во власть музыки. Один раз он обернулся, но глаза не открыл.
В этом не было нужды.
Они стояли у кромки воды, Линда Ли и худощавый мальчик по имени Нейромант. Рука девушка бессильно обвисла, полу кожаной куртки облизывала морская пена.
Он шел на музыку.
На сионский даб.
И снова то серое место, и словно перемещаются тонкие муаровые ширмы, раскрашенные при помощи простейшей графической программы. Потом перед глазами долго висели застывшие над темной водой чайки, снятые почему–то через звено какой–то цепи. И голоса. И бескрайняя равнина того черного зеркала, и зеркало наклонилось, а он стал капелькой ртути и покатился вниз, по невидимому лабиринту, стукаясь на поворотах, дробясь и снова сливаясь, и все вниз, и вниз…
— Кейс? Ты?
Музыка.
— Ты вернулся, брат.
Музыка исчезла, сперва из одного уха, затем из другого.
— На сколько я вырубился? — Кейс услышал вопрос словно со стороны и понял по голосу, что во рту его совсем пересохло.
— Минут пять, наверное. Очень долго. Я хотел выдернуть разъем, но Мьют сказал: не надо. На экране стало что–то странное, и тогда Мьют сказал надеть на тебя наушники.
Кейс открыл глаза. По лицу Мэлкома бежали полупрозрачные иероглифы.
— И твое лекарство, — добавил растафари. — Два дерма.
Кейс лежал на полу библиотеки под монитором. Мэлком помог ему сесть, но от движения он почувствовал мощный прилив бетафенэтиламина — левое его запястье жгли два синих дерма.
— Передозняк, — выдавил Кейс, с трудом ворочая языком.
— Давай, брат, давай. — Сильные руки подняли его, как ребенка. — Нужно двигать дальше.
22
Тележка рыдала. Бетафенэтиламин даровал ей человеческий голос. Она не смолкала ни в переполненной экспонатами галерее, ни в бесконечных коридорах, ни проезжая мимо черного стеклянного люка, ведущего в семейный склеп Тессье–Эшпулов, к камерам, где совсем недавно холод заползал в сны старого Эшпула.
Для Кейса поездка была сплошным и крутым кайфом — внешнее движение самым бредовым образом мешалось с сумасшедшим напором двойной дозы стимулятора. Но потом мотор заглох, из–под сидения вылетел сноп белых искр, и безутешное рыдание смолкло.
Тележка прокатилась немного по инерции и застыла за три метра до входа в пиратскую пещеру 3– Джейн.
— Далеко еще?
Как только Мэлком помог Кейсу слезть на пол, в машинном отделении сработал встроенный огнетушитель, и изо всех щелей посыпался желтый порошок. «Браун» свалился со спинки сиденья и, волоча неработающую конечность, заковылял по поддельному песку.
— Теперь, брат, тебе придется идти самому.
Мэлком подхватил деку с прицепленным к ней конструктом и вскинул ремень на плечо.
Кейс двинулся следом, бренча висящими на шее дерматродами.
Их встретили все те же голограммы за вычетом разрушенного Молли триптиха. Мэлком их игнорировал.
— Не торопись. — Кейс старался не отставать от широко шагающего сионита. — Нужно сделать все путем.
Крепко сжимая обрез, Мэлком остановился и сверкнул глазами на Кейса:
— Путем? А это как — путем?
— Молли там, но она вне игры. Ривьера может отколоть какой–нибудь номер с голограммами. Возможно, он завладел игольником.
Мэлком кивнул.
— И еще там этот ниндзя, телохранитель.
Растафари помрачнел.
— Послушай, ты, вавилонский брат, я — воин. Но это — не моя война и не война Сиона. Это — война Вавилона. Вавилон пожирает сам себя, понял? Но Джа сказал, что мы должны вытащить оттуда Танцующую Бритву.
