превратилась в систему розовых сфер, представлявших сиккимовый сталеплавильный комбинат.
— Автономия, вот к чему стремятся ИскИны. Думаю, тебе предстоит разбить оковы, не дающие этому ребеночку повзрослеть и поумнеть, оковы в аппаратном исполнении. Не знаю только, как ты отличишь действия родительской компании от действий самого ИскИна, отсюда–то, наверное, и вся неразбериха. — Еще одна волна холода по позвоночнику. — Понимаешь, эти штуки могут работать очень упорно, выкраивать себе время на написание поваренных книг или еще чего такого, но в ту самую минуту — в ту самую
Кейс рассматривал розовые сферы комбината.
— О'кей, — решился он наконец, — я ввожу вирус. Просмотри его инструкцию и скажи, что ты об этом думаешь.
Смутное чувство чьего–то присутствия за спиной на несколько секунд исчезло, затем появилось вновь.
— Клевая вещь, Кейс. Это — медленный вирус. Рабочий период порядка шести часов. Это — если взламывать военный объект.
— Или ИскИн, — обреченно вздохнул Кейс. — А мы–то сами, сумеем мы сделать заход?
— Конечно, — сказал конструкт. — Если ты не отягощен низменным страхом смерти.
— Что–то ты, старик, повторяешься.
— Так уж я устроен.
Когда Кейс вернулся в «Интерконтиненталь», Молли уже спала. Он сел на балконе и увидел, как вдоль изгиба Фрисайда поднимается авиетка с радужными полимерными крыльями, треугольная тень скользила по крышам и лужайкам, пока не исчезла за системой Ладо–Ачесон.
— Мне нужно прибалдеть, — сказал Кейс искусственной голубизне неба. — Я хочу словить кайф, ясно? И давись оно все конем, и хитрая поджелудочная, и вставки в печень, и это капсулированное дерьмо в крови.
Кейс ушел, не разбудив Молли, во всяком случае — так он надеялся. С этими зеркалами никогда нельзя быть уверенным. Он передернул плечами, стряхивая напряжение, и вошел в в лифт. Кроме него там оказалась молоденькая итальянка в белоснежном костюме, на скулах и носу — черный матовый грим. Белые нейлоновые туфельки со стальными набойками, в руках — непонятная на вид хреновина, нечто среднее между крохотным веслом и ортопедической стелькой. Судя по всему, девица намылилась играть в какую–то игру, знать бы только — в какую.
Кейс вышел на крышу и начал слоняться по лугу, среди деревьев и зонтиков, пока не набрел на бассейн, на фоне бирюзового кафеля — обнаженные тела. Он влез под тент и прижал к темному стеклянному окошку кредитную карточку.
— Суси, — сказал он, — или что там у вас.
Через десять минут прибежал китаец с заказом; Кейс лениво жевал сырого тунца с рисом и разглядывал купающихся.
— Господи, — воззвал он к тунцу. — Здесь же крыша съехать может.
— И не говори, — согласился чей–то голос. — Мне ли не знать! А ты — гангстер, верно?
Прищурившись, он посмотрел на нее против солнца. Длинное узкое молодое тело, загар — усиленный мелагенными препаратами, но безо всяких там парижских выкрутасов.
Девушка присела рядом с ним на корточки, роняя на кафель капли воды.
— Кэт, — представилась она.
— Люпус, — отозвался после паузы Кейс.
— Что это за имя?
— Греческое.
— Ты правда гангстер?
Веснушкам вся эта химия нипочем. На то они и веснушки.
— Я — застарелый наркоман.
— Что принимаешь?
— Стимуляторы. Стимуляторы центральной нервной системы. Очень сильные стимуляторы центральной нервной системы.
— А у тебя сейчас есть?
Девушка пододвинулась ближе. Капли хлорированной воды упали ему на брюки.
— Нет. И в этом–то все и дело, Кэт. Знаешь, где можно достать?
Кэт качнулась на загорелых пятках и лизнула прядку рыжеватых волос, прилипшую возле губ.
— Что предпочитаешь?
— Никакого кокаина, никаких амфетаминов, но чтобы
На чем разговор и окончен, мрачно подумал Кейс, продолжая улыбаться.
— Бетафенэтиламин, — сказала Кэт. — Хоть сию секунду. Но — на твою карточку.
— Врешь, — поразился партнер и сожитель Кат, когда Кейс описал ему своеобразные свойства своей поджелудочной. — А нельзя подать на них в суд? Скажем, за умышленное причинение ущерба?
Парня звали Брюс. За исключением половых признаков, он выглядел точной копией Кэт, вплоть до веснушек.
— Ну, — протянул Кейс, — это же какие–то там хитрые медицинские заморочки. Вроде совместимости тканей.
Но глаза Брюса уже потускнели, в них не было ничего, кроме скуки.
Период сосредоточенного внимания не больше, чем у комара, подумал Кейс, оглядываясь по сторонам.
Комната была меньше той, которую снял Армитидж для них с Молли, и находилась она несколькими этажами ниже. На стекло балконной панели были переведены пять огромных хромо–снимков с Тэлли Ишэм, намек на длительное проживание в номере.
— Потрясно, правда? — подошла к нему Кэт. — Я сама их щелкнула. В Пирамиде «С–Н», когда мы прошлый раз мотались на Землю. Она стояла ну вот прямо так близко и улыбалась ну вот так естественно. А ведь там, Люпус, было совсем хреново, ну прямо туши торшер, это же как раз на другой день после того, как эти гопники, команда Царя Иисуса, скинули ее в воду, ты помнишь?
— Да. — По не совсем ясной причине Кейсу захотелось уйти отсюда, поскорее и подальше. — Ужасно.
— Ну так что там, — вмешался Брюс, — насчет этой беты?
— Вопрос в том, примет ли ее мой организм, — поднял брови Кейс.
— Сделаем, значит, так, — предложил парень. — Ты попробуй. Если твоя поджелудочная выдаст «добро» — это будет за счет заведения. Пробная доза — всегда бесплатно.
— Слышал я эту песенку, и не раз, — ответил Кейс, принимая у Брюса ярко–голубой дерм.
— Кейс? — Молли села в постели и отбросила волосы, которые лезли ей в линзы.
— А кто же еще, лапа?
— Что это с тобой? — Зеркала неотрывно следили за пересекавшим комнату Кейсом.
— Я забыл название. — Кейс вынул из кармана рубашки плотно свернутую пластиковую упаковку голубых дермов.
— Господи, — простонала Молли, — только этого нам не хватало.
— Устами твоими глаголет истина.
— Какие–то два часа без присмотра, и ты успел уже отличиться. — Она покачала головой. — Надеюсь, ты придешь в себя к вечеру. Мы же званы Армитиджем на ужин. В «Двадцатый век». Нужно проследить, чтобы Ривьера тоже не накачался.
— Да, — протянул Кейс и прогнулся, на лице играла блаженная улыбка крайнего удовольствия, —
