Потухшая, покрытая пылью неоновая вывеска, большие, согнутые из стеклянных трубок буквы: «МЕТРО ГОЛОГРЭФИКС». Кейс ковырял в зубах, пытаясь выудить застрявшие кусочки бекона. Он бросил бесполезные попытки узнать, куда и зачем они идут, так как на все вопросы получал только толчки под ребра и молчаливые призывы к тишине. Молли болтала о модах сезона, о спорте, о каком–то неизвестном ему политическом скандале в Калифорнии.

Кейс смотрел на безлюдный глухой тупик. По перекрестку катился мятый газетный лист. Из–за купольных перекрытий что–то происходит с конвекцией и в Ист–Сайде всегда дуют странные ветры. Кейс посмотрел сквозь окно на безжизненную вывеску. Ее Муравейник — совсем не его Муравейник, решил он. Молли провела его через дюжину баров и клубов, о которых он никогда не слыхивал, и везде какие–то дела, чаще ограничивающиеся многозначительными кивками. Манхэттенский транзит.

В тени за «МЕТРО ГОЛОГРЭФИКС» что–то двигалось.

Дверь представляла собой лист ржавой жести. Молли молча изобразила рукой запутанную последовательность значков, которую он почти не понял. Уловил только потирание большого и указательного пальцев, означавшее «наличные». Толкнув дверь, она ввела его в какое–то пыльное помещение. Они стояли в просвете среди плотных куч всякого хлама, которые тянулись до самых стен, увешанных полками с ветхими книжками в мягких обложках. Казалось, что хлам этот прямо здесь и вырос, такая себе плесень из металла и пластмассы. Кейс начинал было различать отдельные предметы: внутренности телевизора, столь древнего, что из него торчали пеньки разбитых радиоламп; мятую тарелку спутниковой антенны; коричневую текстолитовую коробку с кусками каких–то ржавых трубок, — но затем снова все слилось в единую массу. Когда Кейс шел вслед за Молли по узкому каньону среди прессованного мусора — и материальные ценности ушедших лет беспорядочно топорщились вокруг, — огромная кипа старых журналов вдруг ссыпалась на свободный пятачок. За ними защелкнулась дверь. Кейс не обернулся.

В конце пути поперек туннеля висело ветхое армейское одеяло. И когда Молли поднырнула под него, в глаза ударил поток яркого света. Одеяло закрывало вход в помещение кубической формы со стенами и потолком, обитыми белым пластиком, пол был покрыт опять же белым кафелем с круглыми, шершавыми — чтобы не скользила нога — пупырышками. В центре комнаты стоял выкрашенный белой краской квадратный деревянный стол и четыре белых складных стула.

В дверях появился какой–то новый персонаж; одеяло спадало с его плеч на манер мантии, он стоял и щурился на яркий свет. Можно было подумать, что этого человека сконструировали специально для жизни в аэродинамической среде. Очень маленькие уши плотно прижимались к узкому черепу, а большие передние зубы, показавшиеся, когда его лицо изобразило нечто отдаленно напоминавшее улыбку, косо отклонялись внутрь. Он был одет в ветхую твидовую куртку и держал в левой руке некоторое подобие револьвера. Мужчина всмотрелся в посетителей и спрятал револьвер в карман. Жестом указал Кейсу на белую пластиковую плиту, прислоненную к стене возле входа. Кейс подошел и увидел, что плита, как сандвич, покрыта сантиметровым слоем каких–то электронных схем. Вдвоем с мужчиной они установили ее в дверном проеме.

Желтые от никотина пальцы быстро заклеили панель белым скотчем. Негромко заурчала вентиляция.

— Время, — выпрямляя спину, сказал мужчина, — отсчет пошел. Ты знаешь тариф, Молл.

— Финн, нам нужно сканирование. На предмет имплантантов.

— Так, встань–ка туда, между пилонами. Наступи на ленту. Распрямись, так. Повернись кругом, выдай– ка мне полные триста шестьдесят.

Кейс смотрел, как девушка вращается между хрупкими на вид стойками, утыканными датчиками. Мужчина вытащил из кармана небольшой монитор и начал его изучать.

— Ага, кое–что новенькое в твоей головке. Кремний… Оболочка из пиролитического углерода… Часики, угадал? Очки те же — низкотемпературный изотропный углерод. Конечно, биосовместимость с пиролитами лучше, но дело твое. Когти в порядке.

— Теперь ты, Кейс. — На белом полу виднелся черный полустертый крест. — Повернись кругом. Медленно…

— Парень девственно чист. — Мужчина пожал плечами. — Дешевенькие зубные протезы — и все.

— А биопробу ты сделал? — Молли расстегнула «молнию» на зеленом жилете и сняла очки.

— Нахальная ты все–таки девица. С такими запросами шла бы ты в клинику братьев Майо. «Ложись, малыш, на операционный стол, мы сделаем тебе небольшую биопсийку». — Он засмеялся, оскалив желтые зубы. — Ничего нет. Слово Финна, красавчик, у тебя нет ни «жучков», ни мозговых «бомбочек». Хотите, я сниму защиту?

— Только для того, чтобы ты вышел, Финн. А потом нам нужна полная защита, на все время, пока мы здесь находимся.

— Что ж, Финна это устраивает, Молл. Ты же платишь по счетчику.

Они запечатали за Финном дверь, Молли развернула белый стул, села на него верхом и положила подбородок на скрещенные руки.

— А теперь поговорим. Это самое надежное место, которое мне по карману.

— О чем?

— О том, чем мы занимаемся.

— А чем мы занимаемся?

— Работаем на Армитиджа.

— Ты говоришь по его поручению?

— Нет. Я видела твой профиль. И однажды посмотрела список остальных наших покупок. Ты когда– нибудь работал с «покойниками»?

— Никогда. — Кейс посмотрел на свое отражение в зеркалах девушки. — Но думаю, смог бы. Я — вполне приличный оператор. — Последняя фраза, произнесенная в настоящем времени, заставила его поежиться.

— Ты знаешь, что Дикси Флэтлайн умер?

Кейс утвердительно кивнул головой:

— Сердце не выдержало.

— Ты будешь работать с его конструктом. — Девушка улыбнулась. — Кажется, это он тебя учил, а? С ним и с Куайном. Кстати, Куайна я знаю. Тот еще говнюк.

— Значит, кто–то сделал копию с Маккоя Поли? Кто же? — Кейс сел и облокотился на стол. — Просто не веритcя. Ему бы не хватило терпения посидеть спокойно для такой процедуры.

— Это «Сенснет». Зуб даю, мегов ему отвалили что надо.

— Куайн тоже умер?

— Не угадал. Он — в Европе. Самого его в дело звать нe стали.

— Ну что ж, если мы достанем Флэтлайна, то сможем жить спокойно. Он был лучшим. Ты знаешь, что он трижды переживал мозговой коллапс?

Девушка кивнула.

— На энцефалографе — ровная, как струна, линия, без малейшего всплеска [3]. Точно, он сам мне запись показывал: «Смотри, мальчик, я же был дох–х–хлый!»

— Слушай, Кейс, с тех пор, как я работаю на Армитиджа, все время пытаюсь разнюхать, кто стоит за ним. Но это ни какое–то дзайбацу, ни правительство и ни один из филиалов якудза. Армитиджем командуют. Скажем, кто–то приказывает ему вылететь в Тибу, найти еле живого наркомана и заплатить за его излечение программой. Господи, да если бы мы просто продали эту программу на рынке, то за вырученные деньги могли бы купить двадцать первоклассных ковбоев. Ты, конечно, хорош, но неужели