мне эту роль предложить.

Придвинувшаяся к автору последней фразы медноволосая дама, чуть приподняв голову, посмотрела на него недоуменно-настороженным взглядом:

– Что ты имеешь в ви...

Закончить фразу медноволосой даме не удалось, так как губы лежащего с ней рядом мужчины крепко закрыли ей рот глубоким страстным поцелуем. Дама, поначалу не ожидав подобного поворота событий, попыталась оказать, или, по крайней мере, продемонстрировать сопротивление столь неожиданному натиску, и даже, уперевшись рукой в грудь агрессора и издав мычащий (правда, мычащий довольно слабенько) звук, предназначенный для выражения ее недовольства происходящим действием, обозначила намерение увести свои уста в сторону, безопасную от дальнейших посягательств. Но, поскольку сила вложенной в поцелуй страсти, по всей видимости, заметно превосходила потенциал оказываемого ей сопротивления, жертва, очень быстро забыв о своем намерении, обмякла; глазки, в которых еще какую-то секунду назад мелькали искорки непокорства, томно закрылись, а недовольное мычание плавно трансформировалось в гораздо более нейтральное, хотя, в общем-то, тоже не очень громкое постанывание. Вскоре атакующие губы переместились на шею жертвы, затем на ее плечи, буквально за секунду до этого предусмотрительно освобожденные от мешающей шелковой завесы, затем закономерно опустились на грудь, и только когда уверенная настойчивая рука, дернув за завязанный бантиком кончик пояса, решительным жестом окончательно разметала в стороны края кимоно и скользнула вниз к своей самой заветной цели, жертва, опомнившись и мобилизовав все свои оставшиеся защитные ресурсы, ловко и быстро вывернулась из объятий агрессора, откатилась на край кровати и, поджав под себя ноги, приняла сидячее положение.

– Все, все, все... – быстрыми движениями снова запахнув кимоно, Хелен своим тонким указательным пальчиком шутливо ударила потерпевшего фиаско агрессора по кончику его немного взволнованно дышащего носа, – на сегодня хватит, хорошенького понемножку.

– На сегодня? – выразительно переспросил агрессор.

– Скажем так, на данный момент, – не менее выразительным тоном уточнила его несостоявшаяся жертва. – Пора вставать, одеваться. А то мы так весь завтрак пропустим. – Спустив с кровати ноги, она встала на пол. – Кто пойдет первым в ванну?

– Иди ты, – после некоторого раздумья кивнул головой Иванов. – Я еще к себе загляну. Там и схожу.

– А успеешь?

– Успею.

– О’кей. Тогда я пошла. Не скучай, – медноволосая дама фривольно помахав ручкой своему кавалеру, выскользнула из спального помещения каюты в небольшой коридорчик и через секунду хлопнула за собой дверью ванного отсека.

Кавалер, оставаясь в неизменной после ухода дамы позе, выждал ровно десять секунд, затем, откинув в сторону одеяло, быстро и бесшумно встал. Он осторожно выглянул из-за стены, отгораживающей основное помещение каюты от ванной комнаты, и хотел было подойти к ее двери, чтобы послушать шум льющейся воды, но передумал. Если она встала под душ, то в любом случае выйдет оттуда не раньше, чем через одну-две минуты. Если же хотела просто сымитировать эту процедуру, чтобы спровоцировать его на какие- то действия и, внезапно появившись из ванны на чем-то подловить, то, войдя туда, она, не залезая под душ, первым делом все равно бы открыла на полную катушку краны и пустила воду.

Олег повернулся и быстро подошел к прикроватной тумбочке, протянувшейся вдоль всей стены, вернее к тому ее месту, где лежал предмет, представляющий для него в настоящий момент самый большой интерес.

Осторожно взяв ноутбук в руки, он тщательно оглядел его со всех сторон, особое внимание уделяя всем разъемам и гнездам для внешних соединений. С виду ноутбук как ноутбук, ничего особенного: обычная бытовая серийная «Тошиба» не самой последней модели. Он даже не стал открывать крышку его корпуса – в этом не было абсолютно никакого смысла. Конечно, в принципе, можно было бы попытаться включить компьютер, но его бы очень удивило и уж, во всяком случае, совсем не обрадовало, если бы вдруг вход в него не был бы защищен паролем. Если же пароль был, возиться с ним сейчас, без соответствующей техники и в условиях, когда объект в любую минуту мог, внезапно выйдя из ванной комнаты, появиться в спальне, было бы чересчур рискованно и глупо. Сейчас в самую первую очередь можно и нужно было сделать другую вещь.

Олег, оглядевшись, быстро зафиксировал на местности места расположения предметов своего обмундирования, как оказалось, достаточно небрежно и даже как-то бессистемно разбросанных вчера ночью во время сакральной процедуры раздевания. Дав себе внутреннюю команду: «Подъем. В ружье», он уже через двадцать секунд, заправив в брюки рубашку, четкими движениями затягивал на поясе черный кожаный ремень, с аккуратной надписью «Cerutti» на вертикальном ободке его позолоченной пряжки. После этого он достал из-под кровати закатившиеся туда почему-то аж на самую середину свои модные остроносые туфли, подхватил валявшийся тоже на полу возле высокого цилиндрического пуфика пиджак и мягко опустился в стоящее возле журнального столика кресло.

Расположившись в кресле в позе человека, собирающегося заняться погружением своих ступней в поставленные рядом на пол туфли, Иванов быстро вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшой черный калькулятор и, подняв с журнального столика небрежно брошенную на него вчера хозяйкой номера магнитную карту-ключ, четкими уверенными движениями вставил ее в узкую полоску приемного окна на нижней панели своего переносного «вычислительного» устройства; нажал с интервалом в несколько секунд сначала на одну, потом на другую кнопку; вытащил карточку обратно за ее выскочивший из приемного окна кончик и так же быстро убрал калькулятор на прежнее место. После этого, уже неторопливыми, даже, можно сказать, ленивыми движениями он по очереди вдел свои ноги в стоящие возле кресла туфли, используя при этом вместо ложечки для обуви подвернувшуюся ему совершенно случайно под руку и вполне подходящую для этих целей плоскую и гибкую пластиковую магнитную карту.

Закончив эту операцию, Иванов медленно встал с кресла, небрежно бросил на журнальный столик только что успешно использованный им пластиковый предмет, придав ему, правда, затем первоначальное положение и ориентацию в пространстве, надел свой элегантный, но немного помятый от незапланированной ночевки на полу фисташковый пиджак и, подойдя к круглому зеркалу, висящему прямо по центру разделительной стены, над прикроватной тумбочкой, стал, глядя в него, тщательно приводить в порядок свою прическу извлеченной из недр пиджака расческой. В этом положении его и застала вышедшая через пару минут из ванной комнаты женщина, чью стройную, но не худую, а напротив, весьма аппетитную фигуру плотно обвивало широкое пляжное полотенце экзотических расцветок и на чьей голове высился сооруженный из полотенца меньших размеров и как-то уж очень замысловато закрученный тюрбан.

Тонкие стрелочки часов «Patek Philippe» своими утолщенными кончиками лукообразной формы показали ровно половину двенадцатого. Часы, несмотря на свое громкое швейцарское имя, были искусно исполненной копией (бельгийского производства). Иванов остановил на них в свое время свой выбор, потому что ему понравилась их классическая круглая форма, небольшие габариты и непритязательный строгий дизайн. Приобретая их на какой-то срочной распродаже в Страсбурге, куда его послали пару месяцев назад с однодневным и довольно пустым заданием, он даже не предполагал, что, как потом ему стало известно из непроверенных источников, именно эту марку часов носил в свое время Эйнштейн и якобы носит в настоящее время российский Верховный Главнокомандующий (являющийся, по Уставу, его самым главным начальником), а также один чересчур зарвавшийся и потому отправленный Верховным Главнокомандующим в бессрочный заграничный отпуск олигарх.

Глядя на циферблат, владелец часов на секунду вспомнил об этом обстоятельстве, но тут же, лишь только его запястье вернулось в исходное положение, снова забыл, поскольку находился сейчас в уже слегка взвинченном состоянии. Дело в том, что сам стараясь всегда быть точным и обязательным, он чрезвычайно ценил в людях такое качество, как пунктуальность, и поэтому, когда кто-то этим качеством беспричинно и легкомысленно пренебрегал, это всегда, к величайшей для него самого досаде, немного выводило его из свойственного ему обычно спокойного и собранного состояния. Сейчас же лицо, с которым у него была назначена встреча, бесцеремонно опаздывало уже на целых полчаса, хотя никаких видимых предпосылок для такого опоздания не было, и именно это стало для Олега причиной дополнительного