– Не надо торопиться, – полковник при этих словах даже улыбнулся. – Я допускаю, что правительство Его Императорского Величества, в числе прочего, погасит ваши долги перед капитаном Тарызиным – восемь лет в море без обеих ног – очень мужественный человек, не правда ли? Вся команда «Харуна» выражает ему своё уважение, и по приходе в порт Вакканай экипаж эсминца устроит в его честь праздничный обед.
Переводчик обратился к Оноши, и тот что-то коротко сказал.
– Я попросил разрешения добавить несколько слов от себя. Я на борту – единственный переводчик с русского, и мне уже тяжело переводить бесчисленные рассказы Тарызин-сан о его приключениях в море. Нет, вы поймите, они все такие интересные – но очень… Как это по-русски сказать – ужасные…
Полковник Шергин
– Стало быть, ситуацию взять под контроль мы уже не можем. – Генерал-полковник, с усталым лицом, будто присыпанным пылью от долгого пребывания в закрытом помещении, посмотрел на Шергина. – И вы будете говорить, что всё происходящее является не более чем совпадением? Японцы формируют в непосредственной близости от наших территориальных вод настоящую авианесущую группу, затем похищают наших граждан и с улыбкой сообщают об этом по каналам МИД!
– Ну, во-первых, они утверждают, что спасли только экипаж небольшого катера допотопной постройки, затёртого льдом, в чрезвычайных обстоятельствах. Во-вторых, там, строго говоря, не было авианесущей группы, а были два траулера новейшей постройки и эскадренный миноносец, проводивший океанографические исследования. Информация по обоим типам судов проходила по разным ведомствам – траулеры шли по Госкомрыболовству, а эсминец – и вовсе через Академию наук, и вместе их никто не рассматривал. Эсминец уже день как пришвартовался в порту Вакканай, а нашего консульского работника, которого японская сторона пригласила к спасённым морякам, на борту нет до сих пор.
– Вы мне это говорите, чтобы смазать впечатление от собственного промаха?
– Товарищ генерал! – Шергин выпрямился в кресле, как от удара током. – Я никогда не прятал свои промахи в чужой некомпетентности. («Ой, врёшь, – подумал он сам о себе с иронией, – не прятал бы – вообще живым не остался бы в этом учреждении».) Что касается промаха – ситуация складывалась таким образом, что, находясь на другом конце страны и имея необходимость сохранять абсолютную тайну, мы были вынуждены готовить экспромтом масштабные операции. А экспромты практически никогда не дают успеха, если требуют сопряжения десятков движущихся частей, любой автомеханик это знает. С моей точки зрения, надо подойти реально к сложившейся ситуации и попробовать минимизировать ущерб.
– Каким путём?
– Путём прямого контакта с японским руководством.
– Марк Соломонович! («Ага! Марк Соломонович – стало быть, от нагоняя переходим к конструктивному обсуждению!») Контакты с японским руководством являются прерогативой Правительства Российской Федерации и МИД. Мы можем вести лишь неформальные консультации вокруг частных проблем нарушения территориальных вод нашей страны и отдельных деталей процесса коммерческого рыболовства, могущих иметь отношение к вопросам безопасности. И в этом случае напротив нас сажают трёх чиновников Министерства торговли и морского министерства, которые забалтывают до одури любого из наших профессоров казуистики и юриспруденции.
– Да ведь какая разница, товарищ генерал! Вы, главное, инспирируйте такие переговоры – наверняка в МИД, нашем ведомстве, да и в Госкомрыболовстве, лежит не развязанный мешок поводов инициировать подобные консультации. Я уверен – уже сейчас на стадии развития находится какая-нибудь вялая бюрократическая перепалка, в которую можно было бы вдохнуть вторую жизнь. Включите меня в группу подготовки, и я завтра же вылечу в Токио, а там, будьте спокойны, я уж встречусь с тем, с кем надо.
– Смело, Марк Соломонович. Должен сказать, что я с большим неудовольствием выпускаю вас за рубежи России. Мне бы хотелось, чтобы вы не покидали пределов посольства Российской Федерации и передвигались только в консульском автомобиле по заранее согласованным маршрутам.
– Ну да… Дайте хоть напоследок взглянуть семидесятилетнему старику на сияющие огни Гиндзы… Глядишь, и обрету в тех краях вторую молодость. Не думаю я, правда, что многие в этом здании этому обрадуются… Но не беспокойтесь – «правило шифровальщиков» я знаю. В любом случае – придётся перелетать Японское море и договариваться с нашими коллегами из JETRO и МИД. Беда только в том, что бюрократическая структура любой азиатской страны состоит из такого количества насмерть переплетённых ниточек, что обычно не имеешь понятия, за которую из них потянуть. Но когда они тянутся все вместе – значит, сейчас появится и какая-нибудь основная…
– А скажите, Марк Соломонович, почему вся эта история вылезла на Божий свет только сейчас? Неужели за шестьдесят лет мы не могли обнаружить этот злосчастный самолёт и документы в нём?
– Ну, это как раз… То, что этого не произошло во время войны, – абсолютно ясно. Большая война – я не имею в виду модные ныне «локальные конфликты» – это всегда бардак, причём бардак глобального масштаба. Элемент расчёта, элемент стратегиев всяких в ней неизмеримо меньше того, что потом пишут мемуаристы. Миссия Канджи Ишивары и Сато относилась к разряду сверхсекретных, и добавлю – сверхнеприятных, настолько, что все действующие лица с удовольствием забыли бы о ней, если бы она не удалась. А она не удалась. Добавлю: самолёт Ишивары, хоть и пользовался специально открытыми коридорами, но летел на максимальном удалении от всех возможных трасс, и часть маршрута пролегала над Охотским морем. До последнего времени это и была самая распространённая версия гибели «Ки-77». Вообще, между нами говоря, вся эта затея с отправкой этого документа самолётом умом не блещет. Тут объяснение только в маниакальной подозрительности диктаторов. Отправь они его со спецпорученцами поездом во Владивосток, а оттуда на корабле в Ниппон, всё бы прошло гладко: с Японией мы не воевали, и более того – гнали туда сырьё всю войну с Дальнего Востока. Последний пароход со свинцовым концентратом вышел с советского рейда аккурат в день начала войны в 1945-м…
– Я, безусловно, рассмотрю ваши аргументы, Марк Соломонович. Но давайте так – мне хотелось бы вновь услышать от вас ваши умозаключения о нынешней ситуации.
– Извольте. – Шергин взглянул на лицо собеседника – отнюдь не в глаза, а на мочку правого уха – так легче сосредотачиваться. – Стало быть, мы имеем личный автограф И. В. Сталина, предлагающего немцам перемирие аккурат в канун Сталинградской битвы, в которой мы сломали немцам хребет. Ну, и, скорее всего, пакет предложений к Великому фюреру германской нации, включающий такие «мелочи», как сохранение за немцами Украины и Прибалтики, Карельского перешейка за финнами, и так далее. На первый взгляд, после всей вакханалии с так называемыми «разоблачениями» в конце восьмидесятых – начале девяностых… Эка важность – наплевать и забыть…
– Ну да. По крайней мере, нейтрализовать появление подобной «утки» в зарубежных средствах массовой информации массированной кампанией наших патриотически настроенных историков.
– Ну, начнём с того, что нейтрализовать реальный документ гораздо труднее, чем, как вы изволили выразиться, «утку». Но проблема в другом – захотят ли патриотически настроенные историки её «нейтрализовывать»? Равно как и то, что зарубежные владельцы этого документа сделают его достоянием СМИ? Здесь возможны другие, гораздо более эффективные и долгоиграющее комбинации, нежели просто по-хамски нагадить в карман умирающему динозавру. И
– Любопытно, Марк Соломонович. И что же это, по-вашему, может оказаться сильнее нашей кормушки для патриотически настроенных историков? Какая такая штука может пересилить «просто деньги»?
– Да очень простая штука, товарищ генерал-полковник. Обыкновенный фашизм. Мне уже тридцать лет совершенно непонятно, почему это наши школьники после просмотра «Семнадцати мгновений весны» начинали приветствовать друг друга в школьных коридорах приветствием «хайль». А сегодня, после нашей перестройки и наступившей демократии, после дефолтов, Ходорковкого и Радуева, после всего этого театра абсурда, в котором мы с вами, товарищ генерал-полковник, имеем честь представляться, – могут все вместе пойти на сеансы всемирных медиумов, могут начать записываться в «Общество по подъёму затонувших кораблей». Могут проголосовать за господина Жириновского. Или за Васю Пупкина, которого сатана выволочет на это место. Я же старый человек, я помню Берга, который составлял аналитические сводки накануне прихода Гитлера к власти… Ещё за год до передачи полномочий канцлера Гинденбургом Берг, я это лично слышал от него, был абсолютно убеждён, что Гитлер – совершеннейший клоун, марионетка в руках крупнейших владельцев монополий. Ну, дадут… как это сейчас принято говорить у молодых…
