В: Прежде всего ответьте на нижеследующий вопрос. Было ли вам ведомо, что истинное имя джентльмена отнюдь не Бартоломью?

О: Да.

В: Было ли вам ведомо, кто он таков на самом деле?

О: Нет, сэр, я и поныне того не знаю.

В: Когда вы виделись с ним в последний раз?

О: Первого мая.

В: Известно ли вам, где он нынче?

О: Нет.

В: Забыли про присягу?

О: Истинная правда, сэр.

В: Вы можете поклясться в том, что с самого мая первого числа не виделись с ним, не имели с ним сношений и не получали от него известий через какое-либо третье лицо?

О: Как перед Богом. А уж как бы хотелось о нём проведать!

В: Теперь расскажите то же самое о двух других спутниках — вашем слуге и горничной.

О: Я и о них не имел известий с того самого дня. Верьте слову, сэр. Тут такая оказия вышла. Если угодно, я объясню…

В: Успеется. Объясните в своё время. А сейчас — готовы ли вы поклясться, что не знаете, где обретаются и эти двое?

О: Клянусь. И в том ещё клянусь, что до сего дня ничего не знал о гибели слуги. Позвольте спросить…

В: Не позволяю. И Боже вас упаси солгать!

О: Убей меня Бог, если солгу.

В: Хорошо же. Но помните: сколько бы вы ни отговаривались, что не предвидели последствий, суд этого в соображение не возьмёт. Сообщник преступника — он и есть сообщник преступника. А теперь послушаем, что вы имеете сообщить. Начните с самого начала.

О: Престранная история, сэр. Я в ней выхожу круглым дураком. Чтобы хоть немного оправдаться, расскажу её так, как она мне виделась в ту пору. Без оглядки на то, что узнал задним числом.

В: Вот это дело. Начинайте же.

О: Случилось это в середине апреля. Как вам известно, я тогда играл роль Фустиана в «Пасквине» юного мистера Филдинга и могу без ложной скромности сказать…

В: Оставьте свою неложную скромность при себе. К делу.

О: Я лишь хотел сообщить, что пьеса была благосклонно принята публикой, а моя игра замечена — это, смею думать, также имеет касательство до дела. Как-то утром, за день или два до того как нам прервать представления по причине Пасхи, приходит ко мне на Харт-стрит этот самый Дик и приносит письмо от своего хозяина. Имени своего тот не поставил, а подписался Philocomoedia[61]. В пакете был другой пакетец, поменьше, в нём — пять гиней. Писавший пояснял, что сим подношением изъявляет признательность за мою игру, о которой он отзывался в весьма хвалебных выражениях.

В: Вы сохранили это послание?

О: Оно у меня дома. Но я помню его наизусть. Да и не в письме сила.

В: Продолжайте.

О: Писавший уверял, что посещал наше представление уже трижды с единой лишь целью насладиться моим талантом. Далее он просил сделать ему любезность, повидавшись с ним лично, поскольку он желает обсудить одно дело, клонящееся ко взаимной выгоде. Он назначал место и время встречи, однако же, в случае если я найду их для себя неудобными, готов был принять мои условия.

В: Где и когда он предлагал встретиться?

О: На другое утро в кофейне Тревелиана.

В: Вы согласились?

О: Согласился. Признаться, дар его показался мне щедрым.

В: И впереди уже мерещились новые гинеи?

О: Прибавьте — честно нажитые, сэр. Моё занятие не слишком доходно, ваше подоходнее будет.

В: Вас не удивило это подношение? Разве одарять золотом в залог будущих свиданий принято актёров, а не актрис?

О: Нет, сэр, нимало не удивило. Не у всех столь невыгодное мнение о театре, как у вас. И среди джентльменов много таких, кто не чурается нашей компании и находит приятность в беседах о драматических сочинениях и актёрской игре. А есть такие, что и сами ищут стяжать лавры и не считают зазорным обращаться к нам за советом и поддержкой в надежде увидеть плоды своего вдохновения на сцене. Вот и нынче мне было возомнилось, что вы призвали меня для таких именно услуг. И поверьте, это не в первый раз. Мне и самому случалось перекладывать французские пьесы на английский язык — и какой был успех! Мой «Дворянин из мещан», переделанный из комедии Мольера, стал…

В: Будет, будет. Итак, наш Росций[62] пустился на заработки. Что дальше?

О: У дверей Тревелиановой кофейни меня дожидался глухонемой слуга — Дик. Он препроводил меня в отдельный покой. Там я и познакомился с мистером Бартоломью.

В: Именно так? Мистер Бартоломью?

О: Да: так он себя назвал.

В: Он был один?

О: Один, сэр. Мы сели, он повторил лестные слова из своего письма, расспросил о моей жизни, о прочих ролях, которые я игрывал.

В: Он говорил со знанием дела?

О: Нет, сэр, знатоком он не притворялся. Он признался, что прибыл в Лондон и приохотился к театру лишь недавно, до сих пор же его ум занимали другие материи.

В: Откуда он прибыл?

О: Из северных краёв, сэр. Из каких точно, он не сказывал, но по выговору я предположил, что с северо-востока. Так говорят выходцы из северного Йоркшира.

В: Какие же материи его занимали?

О: Естественные науки. Он поведал, что по выходе из университета искусства почитал за предметы для себя посторонние.

В: Что он рассказывал касательно своей вымышленной родни?

О: Я как раз к тому и подхожу. Закончив свой изрядно пространный рассказ о себе, я