— Какой у него номер?

— Регистрация Виченцы, — сказал Брунетти и вынул книжку, чтобы записать номера, пока они еще свежи в памяти. — Что вы собираетесь делать?

— Постоим здесь, пока грузовик не проедет мимо нас обратно, или подождем с полчаса и отправимся туда сами.

Через полчаса грузовик не появился, поэтому Амброджани развернулся и поехал назад к дороге, поглотившей грузовик. Прямо за ней он, резко вильнув вправо, затормозил между двумя бетонными столбами дорожного ограждения.

Потом вылез из машины и подошел к багажнику. Открыл его и сунул туда руку. Там рядом с шиной лежал крупнокалиберный револьвер. Амброджани сунул его за пояс брюк.

— У вас есть? — спросил он.

Брунетти покачал головой:

— Сегодня не взял.

— У меня есть еще один. Хотите?

Брунетти снова покачал головой. Амброджани захлопнул багажник, вместе они перешли шоссе и углубились по грунтовой дороге в горы.

Грузовики проделали в ней двойную колею; с первым же сильным дождем земля превратится в грязь, и дорога станет непроезжей для такого тяжелого транспорта, как грузовик, что свернул туда у них на глазах. Через несколько сотен метров дорога немного расширилась и, изогнувшись, пошла вдоль речки, которая, вероятно, вытекала из озера. Вскоре, оторвавшись от речки, она повернула влево и теперь шла вдоль длинной полосы деревьев. Впереди дорога снова круто поворачивала влево, к крутому склону, где, судя по всему, и заканчивалась. Внезапно Амброджани отступил за дерево и рванул на себя Брунетти. Одним движением руки карабинер выхватил револьвер, а другой рукой грубо толкнул Брунетти в спину, отчего тот полетел вперед, потеряв равновесие.

Брунетти взмахнул в воздухе руками, стараясь удержаться на ногах. На мгновение он застыл между бегом и падением, но потом земля покачнулась под ним, и он понял, что падает. Уже лежа, он повернул голову и увидел, что Амброджани нависает над ним с револьвером в руке. Сердце сжалось от ужаса. Он доверял этому человеку. И ведь тот даже предлагал Брунетти взять револьвер.

Он попытался стать на колени, подумал о Паоле, ощутил, как ярко светит солнце. В этот момент Амброджани рухнул на землю рядом и рукой прижал его к земле.

— Не шевелитесь. Не поднимайте голову, — прошипел он в ухо Брунетти.

Брунетти лежал на земле, впившись пальцами в траву, закрыв глаза, ощущая только тяжесть руки Амброджани и то, что все его тело покрыто холодным потом. Сквозь гулкие удары собственного сердца он услышал, как к ним приближается грузовик, с той стороны, где, как им показалось, был конец дороги. Он слышал, как мотор прогрохотал мимо, потом звук его стал тише — это грузовик снова выехал на основную дорогу. Когда машина удалилась, Амброджани тяжело поднялся на колени и принялся отряхиваться.

— Простите, — сказал он, улыбаясь лежащему Брунетти и протягивая ему руку. — Не было времени думать, пришлось просто действовать. Вы в порядке?

Брунетти взял протянутую руку и встал рядом. Колени у него дрожали, и он ничего не мог с этим поделать.

— Конечно в порядке, — сказал он и нагнулся, чтобы хоть немного стряхнуть с брюк землю. Пропитавшееся потом белье прилипло к телу.

Амброджани повернулся и пошел к дороге, либо совершенно не догадываясь о чувствах Брунетти, либо искусно притворяясь, будто ничего не заметил. Брунетти отряхнулся, несколько раз глубоко вздохнул и поплелся вслед за Амброджани по дороге туда, где начинался подъем. Дорога не кончалась, она просто неожиданно сворачивала вправо и резко завершалась у маленького утеса. Мужчины подошли к его краю и посмотрели вниз. Внизу была площадка размером примерно в половину футбольного поля, большая часть которой заросла ползучими лианами. У того ее края, что находился ближе к ним, стояло около сотни металлических бочек, в которых когда-то, видимо, держали керосин. Вперемешку с ними валялись большие пластиковые мешки, которые используются в промышленности, запечатанные с одной стороны. Похоже, здесь поработал бульдозер, потому что бочки на дальнем конце поля исчезали под поросшим лианами слоем земли, насыпанной сверху. Нельзя было сказать, как далеко простирались засыпанные бочки, и не было никакой надежды пересчитать их.

— Ну что же, кажется, мы нашли то, что искал этот американец, — сказал Амброджани.

— Полагаю, что он тоже это нашел.

Амброджани кивнул.

— Иначе зачем бы его было убивать. Как вы думаете, что он сделал, прямиком встретился с Гамберетто?

— Не знаю, — сказал Брунетти. Такая жестокость казалась просто бессмысленной. Что, особенно, плохого могло случиться с Гамберетто? Штраф? Он, конечно же, обвинил бы водителей, даже заплатил бы одному, чтобы тот сказал, что сделал это по своей инициативе. Вряд ли он лишился бы контракта на строительство госпиталя, если бы обнаружилось нечто подобное; итальянский закон рассматривает это как мелкое преступление. Ему грозила бы более серьезная кара, будь он задержан за вождение незарегистрированной машины. Ведь подобный проступок, в конце концов, отбирает доходы непосредственно у правительства; свалки же всего лишь отравляют землю.

— Как вы думаете, мы можем туда спуститься? — спросил он.

Амброджани уставился на него:

— Вы хотите пойти посмотреть на все это?

— Мне бы хотелось узнать, что написано на бочках.

— Если взять влево, может, и сумеем, — сказал Амброджани, указывая на узкую тропинку, которая вела вниз к свалке.

Они вместе спустились по крутому склону, время от времени оскальзываясь, хватаясь друг за друга, чтобы не покатиться под уклон. Наконец, спустившись на дно, они оказались всего в нескольких метрах от первой бочки.

Брунетти посмотрел на землю. Здесь, под ними, она была сухая и рыхлая, рядом же со свалкой как будто набухала и превращалась в тесто. Он подошел к бочкам, осторожно ставя ноги. Ни на крышках, ни на боках ничего не было написано, никаких этикеток, ни ярлыков, никаких обозначений. Двигаясь вдоль свалки, стараясь не подходить к ней ближе, он рассматривал бочки. Они доходили ему почти до бедер, каждая имела металлическую затычку, плотно вбитую в отверстие наверху. Тот, кто привез их сюда, по крайней мере позаботился, чтобы они стояли прямо.

Дойдя до конца ряда видимых бочек и не найдя никаких обозначений, он оглянулся на весь ряд, вдоль которого прошел, ища прозора между бочками, достаточного, чтобы пройти внутрь. Он вернулся на несколько метров и нашел такой прозор. Теперь у него под ногами был тонкий слой маслянистой грязи, облеплявшей подошвы его ботинок. Он пробирался между бочками, то и дело наклоняясь, чтоб отыскать хоть какую-нибудь маркировку. Нога его коснулась одного из черных пластиковых мешков. С бочки, к которой он был прислонен, свешивался лист бумаги. Вынув носовой платок, Брунетти протянул руку и перевернул его. «Вооруженные силы США. Рамш…» Части последнего слова не хватало, но все в Италии знали, что самая крупная американская военная база в Германии находится в Рамштайне.

Он пихнул мешок ногой. Мешок завалился набок, и, судя по очертаниям предметов, которые обрисовались в нем, он был набит железными банками. Брунетти вынул из кармана ключи и разорвал ими мешок с одной стороны. Когда к его ногам посыпались жестянки, он невольно отступил.

— Что там такое? — спросил Амброджани у него за спиной.

Брунетти помахал рукой у себя над головой в знак того, что у него все нормально, и нагнулся, чтобы рассмотреть надписи на банках.

«Собственность государства. Не для вторичной продажи и не для частного использования», — было написано на одной по-английски. На других были немецкие этикетки. На большей их части красовались череп и скрещенные кости, предупреждающие об опасности. Брунетти поднял ногу и пнул банку. На ней была этикетка на английском языке: «В случае обнаружения свяжитесь с вашим офицером ЯБХ. Не прикасаться».