— А вот что занятно, — начал американец, — Если бы я не волновался из-за Дэнни и не возился бы с ним столько, я, может, и вспомнил бы, что сказать Фостеру. Может, это помогло бы ему найти то место.

— Что такое? — спросил Брунетти, стараясь говорить небрежно.

— Когда мы были наверху в тот день, я видел два грузовика, которые подъехали, видел, как они свернули на проселочную дорогу вниз по склону. Я просто не вспомнил об этом, когда Фостер спрашивал меня. А жаль. Мог бы избавить его от кучи хлопот. Ему нужно было бы только узнать у мистера Гамберетто, куда в тот день ездили его грузовики, и он нашел бы то место.

— У мистера Гамберетто? — вежливо переспросил Брунетти.

— Ага, у этого парня контракт с нашим гарнизоном на перевозки. Его грузовики приезжают сюда два раза в неделю и увозят спецгруз. Ну знаете, медицинские отходы из госпиталя и из зубной клиники. Наверное, еще отходы из гаража. Отработанное масло. На грузовиках не написано его имя, но сбоку у них есть красная полоса, и такие грузовики я видел в тот день у озера Барчис. — Кейман замолчал и задумался. — Не знаю, почему я не подумал об этом в тот день, когда Фостер расспрашивал меня. Но Дэнни только что увезли в Германию, и, наверное, я не очень-то думал об этом.

— Вы работаете в договорном отделе, да, сержант? — спросил Амброджани.

Если американец и нашел странным, что Амброджани это известно, виду он не подал.

— Да.

— Вы когда-нибудь встречаетесь с этим мистером Гамберетто?

— Не-а. Я знаю его имя только потому, что видел его в договоре.

— Разве он не приходит, чтобы продлить контракт? — спросил Амброджани.

— Нет, кто-то из служащих ходит в его офис. Я думаю, он там получает бесплатный ланч, а потом возвращается с подписанным договором, и мы с ним работаем.

Брунетти не нужно было смотреть на Амброджани, чтобы понять, что тот подумал: этот служащий получает от мистера Гамберетто нечто посущественней бесплатного завтрака.

— Это единственный договор, который есть у мистера Гамберетто с вами?

— Нет, сэр. У нас заключен с ним договор на строительство нового госпиталя. Подписан он был давно, но потом началась война в Заливе, и все строительные проекты были заморожены. Но кажется, дело начинает подвигаться, и вроде бы работа начнется весной, как только можно будет копать землю.

— Это контракт на большую сумму? — спросил Брунетти. — Должно быть, так — ведь это целый госпиталь.

— Точных цифр я не помню, ведь мы подписывали договор давно, но думаю, что-то близко к десяти миллионам долларов. Только это было три года назад. Наверное, с тех пор сумма сильно выросла.

— Да, я в этом уверен, — сказал Брунетти.

Вдруг все обернулись на громкий лай, раздавшийся в доме. Потом увидели, как входная дверь открылась со скрипом и большая черная собака вылетела оттуда и бросилась вниз по ступенькам. Лая как сумасшедшая, она побежала прямо к Кейману и, подпрыгнув, лизнула в лицо. Потом повернулась к чужим, оглядела их. После чего отбежала в сторону, присела на траве, сделала делишки. И снова подбежала к Кейману, подскочила, стараясь ткнуться носом ему в нос.

— Сидеть, Китти-Кэт, — сказал сержант без всякой твердости в голосе.

Она снова прыгнула и ткнулась в него.

— Сидеть, девочка. Перестань.

Она не обратила на это внимания, разбежалась перед следующим прыжком и снова бросилась на него.

— Плохая псина, — произнес Кейман голосом, выражавшим совершенно противоположное. Схватив собаку обеими руками, он погрузил их в мех и с силой принялся трепать ее загривок. — Извиняюсь. Я думал улизнуть незаметно. Когда она видит, что я сажусь в машину, то просто сходит с ума, если не может отправиться со мной. Любит машины.

— Не буду больше вас задерживать, сержант. Вы очень помогли нам, — сказал Брунетти, протягивая руку.

Собака проследила взглядом за его рукой, морда с высунутым языком выглядела добродушно. Кейман высвободил одну руку и протянул ее Брунетти, но вышло это неловко, поскольку он все еще стоял, наклонившись над собакой. Потом обменялся рукопожатиями с Амброджани, а когда полицейские повернулись и пошли к воротам, открыл дверцу машины и позволил собаке туда запрыгнуть.

Машина подалась к ним задним ходом. Брунетти стоял у металлических ворот. Он помахал сержанту Кейману, давая знать, что закроет ворота сам. Американец выждал, пока ворота будут закрыты, включил зажигание и медленно тронулся. Последнее, что они видели, была собачья голова, выглядывающая из заднего окна, ее нос, нюхающий ветер.

Когда собачья голова исчезла из виду, Амброджани повернулся к Брунетти и спросил:

— Ну что?

Брунетти пошел к машине. Амброджани сел за руль, но не включал мотор.

— Отличный бизнес — построить госпиталь, — сказал наконец Брунетти. — Отличный бизнес для синьора Гамберетто.

— Да, — согласился его спутник.

— А это имя вам что-нибудь говорит? — спросил Брунетти.

— О да, — ответил Амброджани, а потом добавил: — Это тот, от кого нам посоветовали держаться подальше.

Когда Брунетти бросил на него непонимающий взгляд, Амброджани объяснил:

— Ну, это никогда не звучало именно как приказ, ничего подобного, но ходят слухи, что ни к синьору Гамберетто, ни к его делам не стоит присматриваться слишком пристально.

— А что будет? — спросил Брунетти.

— Ох, — сказал Амброджани с горькой усмешкой, — никто ничего не говорит открыто. Это просто намек, и всякий, у кого есть мозги, понимает, что это значит.

— И держится подальше от синьора Гамберетто?

— Вот именно.

— Интересно, — заметил Брунетти.

— Очень.

— Значит, вы относитесь к нему просто как к бизнесмену, ведущему дела в этих краях?

Амброджани кивнул.

— А края эти у озера Барчис.

— Да, и это очевидно.

— Как вы думаете, вы смогли бы что-то узнать о нем?

— Ну, попытаться можно.

— То есть?

— То есть, если эта рыбка средних размеров, то я смогу что-то узнать о нем. Но если это крупная рыбина, тогда особенно ничего не узнаешь. Или я узнаю только, что это просто-напросто респектабельный местный бизнесмен с хорошими связями в политических кругах. И это только подтвердит то, что нам и так известно: человек, имеющий высокопоставленных друзей.

— Мафия?

Вместо ответа Амброджани повел одним плечом.

— Даже здесь, на Севере?

— Почему бы и нет? Нужно же им куда-то перемещаться? Они на Юге только тем и заняты, что убивают друг друга. Сколько убийств произошло за этот год? Двести? Двести пятьдесят? Вот они и двинулись сюда.

— Правительство?