случайно одна-две штуки появятся, так они и так появляются, никто и внимания не обратит — все, как обычно. Причина же того, что у Журавля не все ратники новое оружие имеют, может быть какой-то простой. К примеру, недостаток железа. Хочешь заполучить новое оружие — привози свое железо. Тогда понятно, почему свои еще не перевооружены, а на сторону оружие уходит.
— Уходит, не уходит… откуда мы знать можем? — усомнился Корней.
— Погодите… деда, я, кажется, догадался! — Мишка полез в малый подсумок и достал фигурку лиса. — Помнишь, Илья это на капище нашел?
— Помню. И что?
— Это, оказывается, не просто лис, это — зверь Велеса! Их всего двенадцать штук сделано: лис, медведь, тур, рысь… остальных не помню, но не в этом суть. Считается, что тот, кто соберет у себя все двенадцать зверей, великую силу и власть получит. Я вот сейчас подумал: а если это иносказание? Если каждый из двенадцати зверей когда— то хранился в каком-то одном племени или сильном роду, то получается, что собрать вместе всех зверей — означает собрать под своей рукой роды или племена! С двенадцати племен или обширных родов тьму воинов поднять можно!
Возможно, свой зверь Велеса у тех волхвов, которых вы тридцать лет назад порубили, был. Потом, может быть, тоже был, но, как пленный сказал, сколько-то лет назад здесь замятня с усобицей случилась. Тогда-то Журавль власть над этими землями и взял. Могли они в это время своего зверя утратить? Когда свои между собой режутся, всякое случиться может, значит, могли и утратить. А у Нинеи зверь есть! Медведь! Может быть, тот самый, который здесь пропал. Вот почему Журавль с ней помириться хотел! Скорее всего, без своего зверя он для остальных — никто, и без Нинеи ему никак не обойтись. Либо как-то мириться, либо найти способ зверя отнять.
— Кхе! Ты прямо сказитель! Еще бы гуслями звенеть научился, и заслушаться можно!
— Погоди, Кирюш. — Боярин Федор потянулся через стол к бронзовой фигурке. — Дай-ка глянуть поближе.
Мишка вдруг почувствовал, что не может отдать лиса в чужие руки. Не может, и все тут!
— Осторожно! Дядька Федор, все-таки зверь Велеса, мало ли что…
Погостный боярин торопливо отстранился и осенил себя крестным знамением.
— Господи, спаси и сохрани… И ты ЭТО с собой таскаешь?
— Нинея сказала, что мне от него ущерба не будет. Он лис, и я — Лис, вроде как свои. Илья его, правда, в руках держал… и деда тоже держал, без последствий, но это там было. А здесь-то мы на языческих землях, кто знает…
— Не-эт, Кирюш, надо это змеиное гнездо выжигать! Тут черт знает что творится. И если Михайла правильно про восстание догадался…
— Да ничего он не догадался! На той бабе убитой знак Перуна был, а не Велеса! И зверьков таких тебе в Турове умельцы хоть сотню изготовят! Как любил ты сказки в молодости слушать, Федька, так и до сих пор — дите дитем, даже смотреть зазорно. Михайла! Пошел вон, со своей трепотней… и игрушку забирай! Ну собрались мужи премудрые, только что в куклы не играются…
Поздним вечером, когда отроки уже собирались устраиваться на ночлег, Мишку отыскал Лавр, отвел в сторонку и непривычно строгим голосом сообщил:
— Батюшка велел передать, чтобы ты при боярине Федоре язык не распускал насчет Зверя и прочего… сам понимаешь, о чем речь.
— Ладно, буду молчать… А если он сам разговор заведет, что делать?
— Хочешь, дураком прикидывайся, хочешь, язык проглоти, а болтать не смей! — Лавр был строг, даже сердит, что для него, особенно в общении с Мишкой, было совершенно нехарактерно.
— Да понял я, понял! Выкручусь как-нибудь. А в чем дело-то, дядя Лавр?
— А говоришь: понял. Ничего ты не понял! Федор, конечно, батюшке друг старинный, но перед новым князем выслужиться случая не упустит. Нам здесь княжьи дружинники с попами нужны?
— Не нужны. Все, дядя Лавр, слова он от меня больше не услышит, а еще лучше, я ему такой чуши наплету, что сам прогонит. Так хорошо будет?
— Может, и хорошо… посмотрим.
Часть вторая
Глава 1
Село Отишие, видимо, действительно в давние времена служило убежищем в лихую годину. Стояло оно на высоком берегу при впадении малой речушки в Кипень. Возможно, когда-то здесь было капище и жили только волхвы с учениками или прислугой, потом появилось несколько больших домов, в которых могли укрыться беженцы.
Времена, хоть и медленно, меняются, и в этих окруженных тыном домах появились постоянные жители — многочисленные, в десятки человек, семьи, в которых жило одновременно три-четыре поколения родственников, со всеми братьями-сестрами, дядьями-тетками, невестками и прочими носителями родства разной степени близости.
Потом времена в очередной раз изменились. Постоянных жителей в Отишии стало больше, они принялись строиться за пределами тына, сводить лес, распахивать поля, и в конце концов получилось, что на ближнем к слиянию рек краю села оказалось что-то вроде «детинца», — треугольная в плане, огороженная тыном территория. Остальные же постройки, раскинувшиеся более вольготно, чем внутри тына, были окружены забором из уложенных горизонтально бревен, поддерживаемых врытыми в землю столбами — скорее, ограда от лесного зверья, чем военное укрепление. Свидетельствовало это, пожалуй, не о беспечности жителей Отишия, а о нежелании местного «руководства» иметь «на подведомственной территории» хорошо укрепленный населенный пункт с многочисленным населением, который в случае нужды без потерь и серьезных усилий штурмом не возьмешь.
Сейчас недоверие упомянутого «руководства» к собственному населению сыграло с жителями Отишия злую шутку — отбиться от ратнинцев или хотя бы оказать сколько-нибудь серьезное сопротивление не получилось. Под прикрытием лучников и стрелков Младшей стражи ратнинцы вынесли хоть и добротные, но отнюдь не крепостные ворота и ворвались в село, пропустив вперед по центральной улице, ведущей прямо к «детинцу», ратников с Княжьего погоста. На такой диспозиции настоял боярин Федор, в общем-то логично предполагая, что в наиболее укрепленном месте села должны храниться и наибольшие ценности. Ратнинцы же, сломив плохо организованное сопротивление странно немногочисленных защитников, рассыпались еще по двум улицам и неизвестному количеству переулков и тупичков с намерениями,
