застучали по стене там, где он только что находился.

Минуту китайцы не подозревали о существовании Шона. Они поливали огнем убежище русского, вновь вступив в смертельную пляску перестрелки.

Шон понимал, какой исход неизбежен. Численный перевес был на стороне китайцев, но русский опасно приблизился к футляру с шелком и находился рядом с укрытием.

Дэни следовало тоже найти себе укрытие, иначе ее поглотит надвигающийся отряд. Оказавшись в ее положении, опытный агент перешел бы к решительным действиям быстро и незамедлительно, растворившись в ночи.

Но Дэни не знала об этом. Она никогда не попадала в перестрелки. Никогда не видела убитых. И никогда не была мишенью убийцы.

Она наивна и миролюбива — из тех людей, которые не раз заставляли чертыхаться опытного боевика Шона.

Он мог спасти или шелк, или Дэни.

Выбор предстояло делать ему.

А ей — рисковать жизнью.

Значит, выбора у него не было вовсе.

«Проклятие!» — выругался Шон в безмолвной дикой ярости.

Подкатившись к краю крыши, он свесил голову так, чтобы Дэни увидела его.

— Иди сюда, Дэни, — быстро прошептал он.

Она удивленно подняла глаза и уставилась на Шона, словно на гаргулью на стене замка, которая вдруг запела.

Русский застыл в нерешительности. Он не мог выстрелить в Шона наверняка, не подставившись под пули китайцев.

Как и подобало опытному агенту, русский прижался к стене дверной ниши, очевидно, решив подождать удобного случая.

Шон перегнулся через край крыши.

— Хватайся за руку, — негромко приказал он. — Быстрее! Это твое единственное спасение!

Дэни обвела взглядом русского, приближающихся китайцев и мертвого Фана рядом с драгоценным футляром.

Выйдя из ниши, она подняла руку.

Пальцы Щона сомкнулись на ее запястье. Дэни оказалась совсем легкой, а в его крови бушевал адреналин. Шон поднял ее, как соломинку, а не тело из плоти и костей.

Дэни помогла ему. Она закинула ногу на край крыши, подтянулась, перевалилась через край и распласталась на скате.

Должно быть, она прошла кое-какую подготовку, с облегчением понял Шон. Она взлетела на крышу, как акробат на трапеции взлетает над манежем цирка.

Не отпуская запястье Дэни, Шон потащил ее прочь от опасности. Она не сопротивлялась, передвинувшись вместе с ним и вновь застыв на безопасном расстоянии от края. Но на этот раз она легла на спину и долго не могла отдышаться.

Дыхание Шона оставалось медленным и ровным. Он вытянулся на животе, положив руку с пистолетом поперек тела Дэни и оглядывая двор. Ожидая появления мишени, он вдруг осознал, что лежит рядом с женщиной в интимной позе, придавив рукой ее грудь.

На миг он ощутил женственную мягкость тела Дэни. Она задыхалась от непривычных нагрузок. Ее горячее дыхание обдавало лицо Шона. От нее сладко пахло.

— Не шевелитесь, — еле слышно пробормотал он. — Полицейские нас еще не заметили.

Шон подался вперед, наполовину распростершись поверх тела Дэни. Осторожно выглянув за край крыши, он успел увидеть конец игры.

Она завершилась внезапно. Русский выпустил большую часть магазина одним залпом. Эхо выстрелов еще звучало, когда он, пригнувшись, вынырнул из прикрытия. Мгновенно склонившись над Фаном, он схватил металлический футляр и бросился прочь по улице.

Должно быть, китайцы были настолько ошеломлены такой дерзостью, что не сразу вспомнили о собственном оружии. А к тому времени как они оправились от замешательства и снова открыли огонь, было уже поздно. Их мишень растворилась во мраке.

Солдаты стреляли еще десять-пятнадцать секунд, прежде чем наконец прекратили бесплодные попытки.

Тяжелые, клацающие шаги затихли в темноте.

Восстановившаяся тишина была подобна грому.

Еще раз Шон вспомнил о женщине, лежащей под ним. Дэни зашевелилась. Ее грудь коснулась руки Шона — это прикосновение было приятным, почти эротическим.

Шон слегка напряг бицепс. Ощущение повторилось. Дэни медленно задвигалась — почти как любовница, прильнувшая к нему в ночи.

Он взглянул сверху вниз на ее лицо, находящееся всего в нескольких дюймах от его собственного. Должно быть, естественная мужская реакция на ее близость отразилась в его глазах.

Выражение лица Дэни изменилось.

— Я всего лишь передвинулась, — выговорила она сквозь зубы, — край разбитой черепицы упирался мне в спину.

— Поэтому не надо делать далеко идущих выводов, верно? — пробормотал Шон.

— Вот именно.

— Не беспокойтесь. Еще месяц вы будете в безопасности.

— Что?

— Пора уходить. — Шон перевел разговор. — Вы умеете лазать по крышам?

— Лучше, чем лежать на спине.

Шон едва заметно улыбнулся. Перекатившись на бок, он переложил оружие в другую руку, а затем схватил Дэни за запястье.

— Уходим, — скомандовал он шепотом.

Они начали карабкаться вверх по пологому скату крыши.

У конька крыши опасность быть замеченными возрастала. Шон перетащил Дэни через конек, внезапно рванув за плечо и бедро. Они быстро скатились ногами вперед по другому скату.

У карниза Дэни помедлила. Схватив за запястье, Шон без церемоний стащил ее вниз. Дэни безропотно повиновалась, если не считать невольного возгласа испуга.

Шон втайне аплодировал ее смелости. Большинство людей не сдержали бы крика, вдруг оказавшись в свободном падении с края крыши.

Шон подхватил Дэни на лету, подержал ее минуту, пока она пришла в себя, а потом медленно отпустил. С еле слышным звуком она приземлилась на булыжники.

Чуть позже Шон схватил ее за руку и потащил прочь.

Сделав шаг, Дэни застонала.

— Нога! — прошептала она.

— Тише.

Нагнувшись, Шон приблизил губы к уху Дэни, впервые поняв, как она мала ростом не миниатюрна, просто невысока.

— Солдаты приближаются со всех сторон, — пробормотал Шон. — Вас понести?

— Это ни к чему, — отрезала Дэни. — Я не задержу вас.

Явный гнев в ее дрожащем голосе удивил Шона. Так действует на некоторых людей адреналин, напомнил он себе. Он вызывает беспричинный и бурный гнев. Особенно если эти люди не привыкли бороться за свою жизнь.

— Оставьте меня здесь, — хрипло приказала Дэни. — Я не знаю, кто вы такой и почему эти люди стреляли в вас, но я всего лишь археолог из Америки. Может быть, мне повезет.

— Вам не на что рассчитывать. Вы попали прямиком в «чарли-фокстрот».

— Куда?