— После того как Шон узнал о звонках, — наконец начал Джиллеспи, — я связался с одним из наших гонконгских агентов. Он сыграл роль предпринимателя, занимающегося коммуникациями, встретился с менеджером тибетской телефонной сети и купил список всех международных звонков за недельный период.

— Просто взял и купил? — переспросила Дэни, но тут же опомнилась:

— Вычеркните этот вопрос. Твердая валюта в Тибете редкость.

На лице Джиллеспи мелькнула улыбка.

— Как только список оказался у нас в руках, — продолжал он, — остальное было делом техники. Список содержал около шести тысяч звонков, но шесть из них — по одному и тому же номеру на Арубе.

Дэни вопросительно посмотрела на Шона:

— Как вы узнали, что он русский?

— Я же говорил вам: несколько лет назад я побывал у моджахедов в Афганистане.

Дэни кивнула.

— Достаточно один раз увидеть спецназ в действии, — объяснил Шон, — и если выживешь, запомнишь их тактику массированного обстрела и натиска на всю жизнь.

Редпас вытащила большую фотографию из папки, лежащей в кожаной сумке, и протянула ее Дэни.

— Вы видели в Лхасе этого человека? — спросила Редпас.

На снимке был изображен высокий, хорошо сложенный мужчина, стоящий на конце длинного трамплина над огромным бассейном. Фотография была нечеткой, очевидно, увеличенной с кадра, снятого с большого расстояния.

Но несмотря на это, самая важная подробность сохранилась: Дэни без труда различала лицо мужчины. На его торсе отчетливо просматривалось три глубоких шрама. Мужчина был совершенно голым, и Дэни разглядела, что его гениталии изуродованы.

— О Господи… — ахнула она.

— Афганцы приберегали для русских из спецназа любопытную пытку, — пояснил Шон. — Одной угрозы ее было достаточно, чтобы сломить большинство пленников, но, очевидно, не Илью Касатонова.

— Одного я никак не могу понять, — вмешался Джиллеспи, — как он ухитряется спать с нашей обожаемой Катей.

— Напряги воображение, — посоветовал Шон.

— Пробовал. Не выходит.

— Тогда могу предложить несколько фильмов.

— Отвяжись.

— Кто эта Катя? — спросила Дэни.

— Катя Павлова — владелица усадьбы «Гармония», — пояснила Редпас. — А еще — связующее звено, которое не дает распасться крепко сколоченной группе преступников. Полагаю, этот маленький триумф женской власти должен был порадовать меня, но увы!..

— Преступников? Таких, как Касатонов?

— Не совсем, — сухо пошутил Шон. — У остальных все цело, разве что функционирует не всегда.

— Должно быть, Касатонов нашел какой-то другой, весьма действенный способ, — размышлял вслух Джиллеспи. —У Кати большие потребности, пусть даже весьма странные.

Дэни уставилась на обоих мужчин широко раскрытыми глазами.

— Насколько я понимаю, вы оба принадлежите к школе секса, в которой запрещено пускать в ход руки и рты? — осведомилась она.

У Джиллеспи отвисла челюсть. Опомнившись, он расхохотался хором с Редпас.

Шон только задумчиво уставился на Дэни.

«Он чертовски сообразителен, — решила Дэни. — Когда только я научусь в его присутствии держать язык за зубами?»

Дэни вернула снимок Редпас, а затем спокойно встретилась взглядом с Шоном.

— Да, этого человека я видела в Лхасе, — подтвердила Дэни. — Полагаю, Шон тоже пытался похитить шелк? — осведомилась она, глядя на Редпас.

— Так же, как и вы, — парировал Шон.

— Я пыталась купить его по веским причинам.

— Для академии?

— Чтобы сохранить. Древний шелк невероятно хрупкий. Несмотря на упругость золотых нитей, вплетенных в шелк, Фан чуть не погубил ткань, даже если ее возраст вполовину меньше, чем он уверял.

— Но ткань действительно очень древняя, — заметила Редпас.

— Седьмого века до нашей эры? — резко переспросила Дэни. — Вряд ли.

— Законные владельцы шелка совершенно уверены в его возрасте и подлинности.

Дэни вспомнила драгоценный кусочек ткани, подумала и пожала плечами.

— Может быть, — суховато произнесла она. — Во всяком случае, шелк, который видела я, был действительно старым, но, несмотря на это, находился в превосходном состоянии. Очевидно, прежний владелец умело хранил его.

Шон бросил взгляд на Редпас. Та слегка кивнула.

— Этот шелк — собственность Лазурной секты, — сообщил Шон.

— Лазурной… — повторила Дэни и нахмурилась. — Дорджи. Наш водитель. Он ведь был монахом из Лазурной секты? Так вот почему он рисковал жизнью ради нас? Этот шелк был для него священным?

— Да, — подтвердил Шон.

— Ему удалось спастись? — встревоженно спросила Дэни.

— С трудом, но выжил.

Дэни облегченно вздохнула.

— Слава Богу! — негромко произнесла она. — Думать о том, что он умер из-за меня, было… невыносимо.

Джиллеспи метнул на нее быстрый взгляд, в котором слились изумление и одобрение.

Редпас просто кивнула, словно эти слова подтвердили уже высказанное ею мнение. Раскрыв папку, она вытащила еще одну фотографию.

— Скажите, не этот ли шелк Фан показывал вам в день нападения Касатонова?

Дэни разглядывала снимок, изображающий лазурный шелк в стеклянной витрине. Фотография была сделана при ярком искусственном освещении, но даже оно не могло затмить роскоши переплетения шелковых и золотых нитей.

Витрина была водружена на алтарь, расписанный буддийскими символами и воздвигнутый в комнате с темными каменными стенами. Она напомнила Дэни о келье, в которой ей пришлось провести бесконечные часы до возвращения Шона.

— Шелк на фотографии выглядит очень похожим на тот, что я видела тогда вечером, — наконец произнесла Дэни, — но пока я не увижу его собственными глазами и не потрогаю переплетение, я не могу утверждать наверняка.

— И все-таки это может быть один и тот же фрагмент? — спросила Редпас.

— Вполне. Или же он может оказаться совершенно другим.

Джиллеспи хмыкнул:

— Результат опознания не оправдал надежд.

— Вы предпочли бы услышать от меня ложь?

— Нет, — хором ответили Шон и Джиллеспи.

— Но лучше было бы, если бы вы сообщили, какова вероятность, что этот шелк тот же самый, — добавил Шон.

— Вы видели оригинал? Вот этот кусок шелка в витрине? — спросила Дэни у Шона.

— Да.

— Он был того же цвета, что и шелк на фотографии?

Шон нахмурился.

— Почти, но оригинал был более… пожалуй, ярким. Второго такого оттенка на свете нет.