сооружения..

Это был переносной компьютер друидов, что-то вроде мобильного Круга Камней, который они именовали «колентоп». Однажды Казначей заказал один такой. Он назывался Бокс для Разъездного Жреца. Казначей так и не смог заставить его правильно работать и теперь он подпирал дверь. Ридкулли не мог понять, как эти штуки связаны с магией. В конце концов, это не более чем календарь, а нормальный календарь стоит восемь пенсов.

Гораздо больше его озадачила громоздкая конструкция из стеклянных трубок. С ней Сказз, видимо, и работал. Она представляла из себя беспорядочное нагромождение гнутых трубок, банок и кусочков картона. Конструкция казалась живой.

Ридкулли наклонился поближе.

Она была полна муравьев.

Они тысячами сновали по трубкам и сложным спиралям. В тишине комнаты их тела производили слабый бесконечный шорох.

На уровне глаз Аркканцлера виднелась щель. На кусочке бумаги, приклеенной здесь же к стеклу, было написано слово «Ввод». На столе лежала прямоугольная карточка, по форме как раз совпадающая с щелью, испещренная круглыми дырками. Две круглые дырки, затем целое их скопление, затем еще две. Карандашом на карточке было нацарапано «2+2».

Ридкулли принадлежал к тому типу людей, которые дергают за все ручки, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Он взял карточку и засунул ее в щель.

Характер шороха мгновенно изменился. Муравьи прокладывали путь сквозь узкие трубки, некоторые, казалось, несли какие-то семена. Раздался негромкий стук и с другого конца стеклянной путаницы выпала карточка.

В ней было четыре дырки.

Ридкулли все еще рассматривал ее, когда за спиной у него возник Прудер, пытающийся продрать глаза.

— Наш Муравьиный Считатель, — объяснил он.

— Два плюс два равно четыре, — сказал Ридкулли. — Ну и ну, я об этом и не подозревал.

— Точно также он способен вычислять любую сумму.

— Хочешь сказать, муравьи умеют считать?

— О, нет. Не отдельные муравьи. Это довольно трудно объяснить — карточка с дырками, видите ли, перекрывает одни трубки и оставляет свободными другие и… — Прудер сбился. — Мы полагаем, устройство может что-то еще.

— Что? — спросил Ридкулли.

— Эээ, это мы и пытаемся выяснить.

— Вы пытаетесь это выяснить? А кто все это построил?

— Сказз.

— А теперь вы выясняете, что оно делает?

— Ну, мы полагаем, оно способно на довольно сложные вычисления. Если нам удастся напустить в него достаточное количество насекомых.

Муравьи продолжали носиться внутри невообразимого стеклянного сооружения.

— Когда я был молод, мы проделывали всякие штуки с крысами и белками, — сказал Ридкулли, сдаваясь перед лицом непостижимого. — Проводили все свое время около этих колес. Круг за кругом, всю ночь. Ваша работа здорово на это похожа, а?

— Ну, в самом широком понимании — пожалуй, да, — сказал Прудер осторожно.

— Были у нас и муравьиные фермы, — сказал Ридкулли, уносясь мыслями в прекрасное далеко. — Маленькие чертенята так и не научились пахать землю… — Он собрался. — Так или иначе, соберите здесь своих приятелей прямо сейчас.

— Зачем?

— Для общего образования, — ответил Ридкулли.

— Мы собираемся исследовать музыку?

— В свое время, — сказал Ридкулли. — Но первым делом мы собираемся кое с кем переговорить. Не до конца уверен, с кем. Но мы это узнаем, когда он появится. Или она.

Глод разглядывал номер. Хозяева отеля только что удалились, после произведения всех необходимых «етта окно, оно и вправду открыто, етта насос, вы можете извлечь из него воду вот еттой рукояткой, а етто я, в ожидании кое-какой денежной операции»

— Ну, и куда это годится? — спросил он. — Здесь можно положить шлем, это да. Мы играли Музыку Рока весь вечер напролет, и в результате получили такую вот комнату?

— Здесь уютно, — сказал Клиф. — Послушай, тролли никогда не уделяли особого внимания роскоши.

Глод посмотрел себе под ноги.

— Вот что-то мягкое лежит на полу, — сказал он. — Дурак я буду, если подумаю, что это ковер. Принесите мне веник. Нет, принесите мне лопату, а уж потом веник!

— Будет сделано, — сказал Бадди. Он положил гитару и растянулся на деревянной плите, которая, по- видимому, служила кроватью.

— Клиф, — сказал Глод. — Могу я кое-что сказать? — Он ткнул пальцем в сторону двери. Они вышли на площадку.

— Все хуже и хуже, — сказал Глод.

— Угу.

— Из него теперь слова не вытянешь, если он не на сцене.

— Угу.

— Видал когда-нибудь зомби?

— Я видел голема. Мистера Дорфла с бойни «Долгая Кабанятина».

— Что, этот? Он настоящий зомби?

— Угу. У него в голове бумажка со святыми словами, я сам видел.

— Ого! Правда? А я у него колбасу покупал.

— Ну, ладно. Так что там насчет зомби?

— По вкусу и не скажешь, я думал, что он действительно отличный колбасник.

— Что ты там говорил насчет зомби?

— Забавно — ты можешь знать кого-то в течение долгих лет, и вдруг обнаружить что он расхаживает на глиняных ногах.

— Зомби, — повторил Клиф терпеливо.

— Чего? А, да! Я хочу сказать, он ведет себя, как один из них, — Глод попытался припомнить каких- нибудь анк-морпоркских зомби. — Во всяком случае так, как зомби должны себя вести.

— Угу. Я понимаю, что ты хочешь сказать.

— И мы оба знаем — почему.

— Угу. Эээ— почему?

— Гитара.

— А, это. Да, точно.

— Когда мы на сцене, эта хреновина заряжается.

Гитара покоилась на кровати Бадди в тишине и темноте, и ее струны тихонько вибрировали в такт словам гнома.

— Ну хорошо, что мы можем с ней сделать? — спросил Клиф.

— Она же деревянная. Десять секунд работы топором и никаких проблем.

— Не уверен. Это совсем необычный инструмент.

— Он ведь был отличным парнем, когда мы его встретили. Ну, для человека, — сказал Глод.

— Ну так что мы можем сделать? Не думаю, что нам удастся отобрать ее у него.

— Может, удастся отобрать его.

Гном запнулся. Его насторожило дребезжащее эхо, сопровождающее его голос.

— Эта проклятая штука нас подслушивает! — сказал он. — Пошли на улицу!