Некоторое время они шли в молчании.

— Я думаю, — осторожно заметила Глория, — что, вероятно, она бы не стала.

— Я хотела спросить, — сказала Сьюзан. — Вы не замечали в последнее время ничего странного?

— Чего странного? — спросила Глория.

— Ну… например, крыс, — сказала Сьюзан

— Вообще не видела крыс здесь, в школе, — сказала Глория. — Мне как-то не везло.

— Я имею в виду… Странных крыс, — пояснила Сьюзан.

Девушки поравнялись с конюшнями. Они служили домом двум лошадям, которые возили школьную карету временным пристанищем нескольким другим лошадям, принадлежащим девочкам, которых не смогли с ними разлучить. В школе была категория девочек, которых даже под угрозой ножа невозможно было заставить вымыть спальню, но которые яростно отстаивали привилегию сгребать в конюшне навоз. Это было священнодействие, совершенно непонятное Сьюзан. Она ничего не имела против лошадей, но не понимала этой возни с трензелями, уздечками и щетками. А так же зачем их надо измерять «ладонями», когда для этого дела существуют прекрасно понятные всем дюймы. Наблюдая за девушками в бриджах, суетящихся вокруг конюшни, она подумала, что это оттого, что они не могут разобраться с таким сложным механизмом, как линейка.

— Ну хорошо, — сказала она. — А как насчет воронов?

Кто-то заржал ей прямо в ухо.

Она повернулась.

Белая лошадь стояла посреди двора, похожая на скверный спецэффект. Она была слишком яркой. Она сияла. Она казалась единственным реальным существом в мире серых форм. По сравнению с клубнеобразными пони, обыкновенно занимавшими денники, она была гигантской.

Парочка бриджевых девушек суетились около нее. Сьюзан узнала Кассандру Фокс и леди Сару Благодарную, почти идентичных в своей любви к любому четвероногому, которое умеет ржать и в презрении ко всем остальном, в явной способности смотреть на мир зубами и виртуозному умению употреблять как минимум четыре гласных в слове "о".

Белая лошадь нежно заржала, обращаясь к Сьюзан, и принялась обнюхивать ее руку.

«Ты — Бинки, — подумала Сьюзан. — Я тебя знаю. Я на тебе ездила. Ты — моя. Я думаю…»

— Я сказала, — сказала леди Сара. — Кому оуна принадлежит?

Сьюзан оглянулась.

— Что? Мне? — спросила она. — Да. Я предполагаю, что мне.

— Оуаэ? Оуна стоуаяла в деннике сразу за Брауни. Я и не знала, чтоуаэо у тебя есть здесь лоуашадь. Ты должна была получить разрешение мисс Буттс, ты знаешь оуб этом?

— Мне подарил ее, — сказала Сьюзан. — Подарил… кто-то.

Бегемот воспоминания зашевелился в мутной воде сознания. Она удивилась, почему она это сказала. Она годами не думала о своем дедушке. До вчерашней ночи. Я помню его конюшню. Такую огромную, что не видно стен. И меня один раз катали на тебе. Кто-то держал меня, чтобы я не упала. Но ведь с этой лошади вообще невозможно упасть, если она того не захочет.

— Оуеа. Я не знала, что ты ездишь верхоум.

— Я… привыкла…

— За тоу, чтоубы держать лоушадь, нужно платить дополнительно, ты знаешь? — спросила леди Сара.

Сьюзан не знала. Она сильно сомневалась, что вообще платит.

— И у тебя нет упряжи, — сказала леди Сара.

Сьюзан покраснела.

— Она мне и не нужна, — сказала она.

— Оуэа! Ездишь без седла? — сказала леди Сара. — А направляешь ушами, да?

Кассандра Фокс сказала:

— Вероятно, просто не может позволить себе. И скажите этому гному, чтобы перестал смотреть на моего пони! Она смотрит на моего пони!

— Я просто смотрю, — ответила Глория.

— Да ты… пускаешь слюнки, — заявила Кассандра.

Раздался дробный топоток по булыжникам и Сьюзан взлетела на спину лошади.

Она взглянула вниз на изумленных девушек, а потом на выгон позади конюшни. Там было несколько барьеров — просто жерди, лежащие на бочках.

Без малейшего напряжения Бинки развернулась и порысила на выгон, к самому высокому барьеру. Возникло ощущение концентрируемой энергии, затем был момент ускорения и барьер промелькнул внизу. Бинки развернулась и встала, пританцовывая.

Девушки смотрели на нее. У всех четырех на лицах застыло выражение полного изумления.

— Что, так и должно быть? — спросила Жадеита.

— А в чем дело? — спросила Сьюзан. — Никогда не видели, как лошади прыгают?

— Да. Самое занимательное в том, — начала Глория тем медленным, взвешенным тоном, каким люди говорят, когда боятся, что вселенная сейчас разлетится вдребезги, — в том, что после этого они обычно возвращаются на землю.

Сьюзан взглянула вниз.

Лошадь стояла в воздухе.

Какая команда нужна, чтобы заставить лошадь восстановить контакт с землей? Во всяком случае, школьный конный клуб до сих пор в такой не нуждался. Как бы поняв ее мысли, Бинки порысила вперед и вниз. На секунду ее копыта погрузились в землю, словно это была субстанция не плотнее тумана. Затем Бинки разобралась, на каком уровне находиться поверхность и решила остановиться на нем.

Леди Сара была первой, к кому вернулся голос.

— Мы расскажем оу тебе мисс Буттс, — заявила она.

Сьюзан была почти сражена незнакомыми ощущениями, но мелочность, проскальзывающая в звуках голоса, вернула ее в какое-то подобие здравого рассудка.

— О, да? — спросила она. — И что же вы скажете ей?

— Ты заставила лошадь прыгнуть и… — девушка умолкла, испугавшись того, что она собиралась сейчас сказать.

— О да! — сказала Сьюзан. — Я полагаю, что видеть, как лошади парят в воздухе — это глупо, не так ли?

— Так или иначе, а это против школьных правил, — пробормотала леди Сара.

Сьюзан направила белую лошадь назад в конюшню, соскользнула на землю и ввела ее в запасной денник. В ящике с сеном что-то прошуршало. Сьюзан показалось, что она разглядела матовый костяной блеск.

— Эти мерзкие крысы! — сказала Кассандра, прорываясь назад к реальности. — Я слышала, как мисс Буттс велела садовнику рассыпать яд.

— Вот досада, — сказала Глория.

Леди Сара выглядела так, как будто у нее в голове что-то кипело.

— Послушайте, — сказала он. — Ведь это лошадь на самом деле не стояла в воздухе, ведь правда? Лошади так не могут!

— Значит, и эта не могла, — сказала Сьюзан.

— Момент зависания, — сказала Глория. — Вот что это было. Момент зависания. Как в баскетболе [6]. Обязано быть что-то вроде этого.

— Да.

— Вот и все, что произошло.

— Да

Человеческое сознание обладает замечательной способностью к заживлению. Троллье и гномское — тоже. Сьюзан смотрела на них с искренним изумлением. Все они видели лошадь, стоящую в воздухе. А теперь они осторожно погружают этот факт куда-то в память и заклинивают ключ в замке.

— Просто интересно, — сказала она, продолжая рассматривать ящик для сена. — Я думаю, никто из вас